Конечно же, я побывал на Холодном озере. Но раскапывать свой клад не тянуло. Мне это не нужно, если рядом нет моей девочки. Даже черты ее лица стали потихоньку стираться.
Аристарх жил в однокомнатной квартире пятиэтажного шлакоблочного дома. Мебель у него была совсем старенькая, если это можно было назвать мебелью. Зато самодельные полки ломились от книг. Между ними я обнаружил странные знаки. Аристарх объяснил:
— Это руны. Вы знакомы с религией «Ведизм»?
В свои 19 лет я вообще был далек от всякой религии. Аристарх это понял и, вскипятив чай, он поставил на стол корзиночку с бубликами, пригласил меня к столу и сказал:
— По моему цветущему виду понятно, что у Вас все хорошо.
Я же, в свою очередь, рассказал, как устроился в институт, в общежитие и на работу в шахте. Аристарху недавно исполнилось 63 года. Для меня он был старым человеком. Он еще работал бухгалтером в строительном управлении. Нужно было пенсию зарабатывать. А в бухгалтерии я ничего не смыслил. И заговорил снова о наболевшей теме, об Эле. Не предполагает ли он, где можно ее найти. И признался Аристарху, что она мне жена. Аристарха это немало удивило.
— Вы же были пять лет назад детьми, — сказал он.
Я возразил:
— Мы были юными. Нам тогда уже по четырнадцать лет исполнилось. Моей матери мы признались. Но где теперь искать Элю, не знаю. Близко к могиле ее деда и моей матери я не подходил, но видел, что они ухожены. Теперь знаю, это вы, Аристарх Андреевич, ухаживали за ними. Вот мне и кажется, что я потерял Элю навсегда. Фамилию ее не знаю, и фамилию ее мачехи Лиды тоже. Они с ее дедом были незарегистрированы, так?
— Так, так. И я вам в этом деле помочь ничем не могу. В школу она ходила и писалась на фамилии деда… Да и имя Эля, скорее ласкательное. Не повезло вам, Григорий. Кажется, вы ее действительно потеряли. Что касается ее деда, профессора математики, то он меня моложе лет на десять и влюблен он был в Вашу маму. А я, признаться, до сих пор ее люблю. Как в песне поется «Ты любовь моя последняя, боль моя». Но мне больше повезло. Иван Иванович ушел из жизни раньше, а Элен умирала на моих руках. И счастье для меня уже даже посещать ее могилу. У меня и снимок есть, где она гуляет в больничном дворе. Покажу его Вам. Но извините, Григорий, это моя память и, я снимок Вам не отдам.
Аристарх нашел свой альбом с вырезками, и я увидел маму, живую, молодую, такую хрупкую, что у меня снова защемило сердце. Перевернув карточку, с тыльной стороны нашел четверостишие:
