«По-видимому, разбойник еще надеется захватить нас живьем. Может быть, не всех — только кого-то из нас. В таком случае, если мы разделимся, его шансы на успех резко возрастут. Не исключено, что еще одна шайка хунгов уже скачет наперерез, чтобы не допустить нашего возвращения в усадьбу».
Шайна огорчилась: «Они осмелятся показаться так далеко от Вольных земель? Ао этого не потерпят — их перебьют».
«Пилот спираньи следит за передвижениями ао. Он предупредит хунгов».
Эльво Глиссам нервно облизал губы: «Было бы обидно попасть в плен после всех наших злоключений. Кроме того, я хочу жить».
Кельсе с трудом поднялся на ноги: «Пора идти».
Через двадцать минут Джерд Джемаз снова занялся осмотром окрестностей. Взглянув на северо-запад, он застыл, опустил бинокль и указал вдаль: «Ульдры. Два десятка, не меньше».
Напрягая усталые глаза, Шайна пыталась что-нибудь разглядеть в пыльном розовом мареве. Опять перестрелка, опять прольется кровь! А здесь не осталось никакого укрытия, кроме низкорослого кустарника и редких рощ вандалии. Значит, нет практически никаких шансов отразить нападение. В каких-нибудь двадцати километрах от Рассветной усадьбы! Так близко — и так далеко.
Эльво Глиссам пришел к тому же выводу. Лицо его сморщилось и посерело, он издал короткий гортанный звук, напоминавший начало стона.
Джерд Джемаз пристально рассматривал всадников в бинокль: «Они верхом на криптидах».
Шайна, на мгновение задержавшая дыхание, резко выдохнула: «Ао!»
Не опуская бинокль, Джемаз кивнул: «Похоже на то. Белые повязки, белые султаны. Это ао».
Шайна дышала тяжело и часто, всхлипывая от облегчения. Глиссам спросил — тихо, напряженно: «Они не опасны?»
«Нет», — коротко отозвался Кельсе.
Всадники приближались — за ними далеко тянулись медленно опускающиеся клубы пыли. Тем временем, Джерд Джемаз поднял бинокль к небу: «Ага! Вот он!» Джемаз указал на едва заметное пятнышко в облаках. Пятнышко, неторопливо дрейфовавшее в западном направлении, мало-помалу набрало скорость и исчезло.
Криптиды[14] бежали легкой трусцой, почти бесшумно переступая по щебню. Как того требовал обычай, кочевники объехали четырех путников по кругу и остановились. Очень пожилой человек, чуть покороче и пошире в плечах, чем большинство его соплеменников, спешился и подошел поближе. Шайна побежала навстречу и взяла его за руку: «Кургеч! Я вернулась в Рассветную усадьбу!»
Кургеч прикоснулся пальцами к ее волосам — жестом не столь почтительным, сколько напоминавшим отеческую ласку: «Рады тебя видеть, барышня».
