Глаза Хасаастаах так и загорелись.
— О-о, — простонала она восторженно, — хоть бы ненадолго стать вороной…
— Ну, это очень легко. Скажи несколько раз заклинание: «Даах-даах дарарах, пришла с поклоном я, турулус-ирилис, не медведь и не лис, не человек, а ворона я». Потом помаши руками, они станут крыльями, и лети себе на здоровье.
— Лети — это хорошо. Но кому же охота оставаться навек вороной?
— Зачем навек, однако? Надоест быть вороной — скажи: «Прекратись волшебство, я — ворона не навек, повернусь, обернусь — снова я человек». Запомнила?
После этого разговора Хабэння лишилась сна. Работа валилась у нее из рук, ночью ей виделись горы золота и серебра. Они переливались радужными огнями, они звенели: «Хабэння, Хабэння, откопай поскорее меня!» — и все больше и больше хотелось ей обернуться вороной и отправиться искать клады. Хотя она и не очень доверяла Кечену — может, он решил подшутить над ней, этот весельчак-балагур, — но, впрочем, почему бы не попробовать. Удастся ей обернуться птицей — хорошо, не удастся — все останется по-прежнему.
И вот через несколько дней Хасаастаах перебралась из города в село, где прежде находилась усадьба известного богача Айгылла бая. Ходили слухи, что он припрятал в земле несметные сокровища. Добравшись до места, она, как и посоветовал Кечен, стала громко повторять заклинания, махать руками. Через минуту над деревьями взлетела черная ворона, махая растрепанными крыльями и громко каркая.
А еще через минуту, взъерошив перья, вокруг нее собрались местные вороны.
— Новенькая! Новенькая ворона прилетела! — кричали они.
Не зря баснописцы говорят, что вороны хвастливы. Едва завидев сородичей, Хасаастаах быстро-быстро заморгала, откинула назад голову:
— Даах-дара-раах, я ведь не местная, я городская ворона! — прокаркала она. — Сюда я прилетела собирать материалы для научно-исследовательской работы.
— Ой, а что это такое? — удивленно закаркали вороны.
— Это — диссертация! — важно ответила новенькая.
И хотя вороны так ничего и не поняли, но промолчали: стыдно было признаться перед горожанкой в своем невежестве.
— К-хаарх, к-хаарх, — проговорила совсем одряхлевшим старейшая из ворон, — значит она образованная…
— Даах-дара-раах, имею образование выше высшего. Я прилетела, чтобы проконсультироваться с вашим старейшиной, который прожил здесь дольше всех.
— Вот старик К-хаар — наш старейшина. Он знает эти места более трехсот лет. Он помнит, как строилась усадьба, как жили здесь люди, как умерли, как ушли отсюда их потомки, как разрушились строения и стали прахом.
