Как-то вызвали меня на редколлегию.
— Мы тут посоветовались, — осторожно начал главный, — и решили передать отдел юмора другому человеку.
Он замолчал, ожидая реакции. А я не мог скрыть своей радости.
— Спасибо, старики! — сказал я, и облегчение, отразившееся на моем лице, было, как видно, столь явным, что члены редколлегии не выдержали и рассмеялись.
Они хохотали долго, а потом главный сказал:
— Ну, старик, уморил… Наверное, мы поторопились. Чувство юмора у тебя все-таки есть. Так что оставайся пока на прежнем месте.
Теперь мне придется самому писать юмористические рассказы. Сейчас закончу этот рассказ и покажу главному. Уверен, что он ухмыльнется и процедит по привычке: «Ну и что? Не смешно, старик!»
Только на этот раз я не стану с ним спорить. В самом деле, ничего смешного…
Эту историю поведал мне мой приятель Ханнес, с которым мы когда-то учились в школе и даже сидели за одной партой.
Ханнес работает в крупном учреждении. С тех пор как в его отдел пришел новый начальник, он твердо решил при первом удобном случае подать заявление об уходе. В самом деле, как можно работать под руководством человека, почерк которого столь неразборчив, что никто не в силах расшифровать его резолюций?
Сдает, к примеру, Ханнес квартальный отчет. Три дня над ним корпит, считая выходные. А начальник возвращает ему отчет с какими-то таинственными иероглифами на полях. Как ни старается Ханнес вместе с сослуживцами прочитать замечания шефа, ничего не получается. А пойти к начальнику и спросить его напрямик, мол, чего это вы там на моем отчете накарябали, Ханнес не решается. Неудобно… Как-то раз переписал он отчет заново, ничего в нем не изменив, и отнес к шефу. А тот взглянул и говорит: «Ну вот! Вы учли мои замечания. Теперь все правильно».
Тогда-то и решил Ханнес уволиться. Одно дело, когда начальник с каллиграфией не в ладах, но если у него и мнение собственное отсутствует, то далеко ли до самодурства?
«Вот дождусь отпуска и напишу заявление, — думал Ханнес. — А пока я отдыхать буду, вопрос сам собой решится». Он уже подыскал себе новое место, где начальником была женщина. А у женщин, как правило, почерк круглый и аккуратный.
В последний перед отпуском день Ханнес пришел на работу пораньше и начал сочинять заявление об уходе. Вдруг открылась дверь, и в комнату вошел начальник. Он остановился у стола Ханнеса и принялся разглядывать черновик заявления: «В связи с тем, что между мной и начальством возникли серьезные разногласия на почве каллиграфии, прошу уволить меня по собственному желанию».
