— Да где они, листья? — хмыкнул Витёк. — Кругом одни иголки еловые…
— Балда! — оборвал его Трифоныч. — Сейчас ельник кончится, и там уж, хлопцы, повнимательнее будьте: он залечь может на отдых, так что смотрите, носом в него не упритесь. Они, старики, прежде чем лёжку устроить, сделают полукруг, заляжут в конце этой петли рылом к входному следу и на слуху его держат.
Вышли из ельника. Уже почти полностью обнажённый лес казался прозрачным и светлым. Стояла такая тишина, что легко можно было услышать, как умирающие листья, сорвавшись с веток, задевают в полёте сучки пониже и с шорохом опускаются на сырой ковёр уже поверженных собратьев.
Оторвавшийся чуть вперёд Рокотов вдруг позвал хрипло, взволнованно:
— Мужики! Скорей сюда!
Истерично забрехала нервная Тоська. Густо рыкнул Эдгар, напрягся, почуяв острый кабаний запах. Да и сами охотники уловили этот дух. Трифоныч сердито цыкнул на собак и поспешил к Рокотову.
— Что у тебя тут, Михалыч?
— Сам полюбуйся.
Большой пятак земли был взрыт и кое–где плотно утоптан, обильно залит кровью и щедро усыпан щетиной.
— Одинец с молодым подрался, — задумчиво произнёс Рокотов. — И ранен, кажется.
— Что ж, бригадир, — сказал Витёк. — Видать, уже недолго искать его. Залёг он где–то в этом квартале.
— Без тебя знаю, — беззлобно огрызнулся Рокотов и нервно сорвал с плеча карабин. — Вон и след его отыскался…
Одинец лежал под вывороченным корнем, в липкой кровавой луже, пахнущей прелью и скотобойней. Белка, вязкая настырная лайка, громко забрехала, вздрогнув от крепкого охотничьего озноба. Третья лайка, старая сучка Дора, весело подхватила этот боевой клич, мускулисто напряглась и стала рваться с поводка.
— Пора набрасывать собака, — тихо подсказал Рокотову Трифоныч.
— Мужики, готовсь.
Чекасин бодро вскинул свою «тулку» и стал ждать команды. Первыми к кабаньей лёжке поспели лайки, Эдгар чуть замешкался, а когда приблизился к секачу, Тоська и Дора уже азартно кружили одинца, оглушая лес звонким визгливым лаем. Нервы у кабана оказались слабыми. Он грузно вскочил и, чуть пригнув голову к земле, приготовился к последней в своей жизни драке. Чекасин услышал, как гулко выстрелил из карабина Рокотов, и вздрогнул, машинально нажал на курок. Кабан рухнул на землю и забился в тяжелой агонии. Лайки радостно и злобно завизжали, Эдгар басовито залаял, всё ещё не решаясь подойти поближе.
И тут Чекасин потерял голову. Чувствуя, как натянулась, похолодела кожа на его затылке, он выкрикнул что–то нечленораздельное, неуклюже подпрыгнул и стремглав бросился к кабану.
