Аэропорт | страница 91

С этими словами «майор» вернул микрофон «журналисту».

Через три дня Веронике Холмогоровой, бухгалтеру таганрогского машиностроительного завода, позвонил зам. командира группы «Вымпел» ГРУ Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации и «с прискорбием» сообщил ей, что ее муж, капитан Степан Александрович Холмогоров, «трагически погиб во время войсковых учений в Ростовской области».

В Севастополе «атаман» матросов — некто Ривкин, аршин ростом, клоками борода; участвовал во многих ограблениях и убийствах; «нежнейшей души человек».

Иван Бунин. Окаянные дни

Когда поезд остановился в Джанкое, уже стало понятно — что‑то не так. На перроне — ни одного милиционера. Какие‑то бородатые дядьки, перепоясанные ремнями, в фуражках с сиреневыми околышами и красными лампасами на синих шароварах обступили мужчину средних лет, в черном поношенном, но чистого вида плаще. Мужчина с блестящим от пота красным лицом, расстегнув плащ и заметно нервничая, что‑то искал во внутреннем кармане пиджака. Нервно снял очки, потом снова надел. Покачал головой. Один из ряженых, в высоких черных сапогах, постукивал по сапогу черной кожаной плеткой-нагайкой. У ног нервного человека; с красным лицом стояли два старых кожаных чемодана.

Когда поезд тронулся, черный плащ, весь какой‑то вдруг скукожившийся, поднял свои чемоданы и пошел по перрону, опустив голову. Казаки (а это, скорее всего, были они) сопровождали понурого человека, как конвой. Нагайка продолжала стучать по сапогу, словно отстукивая такт шагов. Все было, как в хорошем в смысле реализма кино, где по ходу сценария из здания вокзала выводят жертву, подводят ее к обшарпанной стене того, что непременно должно именоваться пакгаузом или чем‑то в этом роде. И тут несчастному отцу троих детей, через мгновение уже сирот, казаки стреляют в спину, а затем, толкая друг друга, матерясь и сплевывая подсолнуховую шелуху, роются в каких‑то застиранных кальсонах и носках, вываленных из чемоданов.

Алексей не досмотрел воображаемый эпизод до трагической развязки. Он был один в двухместном купе, да и, похоже, во всем вагоне. Откинувшись на спинку дивана, он положил руки за голову и закрыл глаза. И снова увидел перед собой лицо Ники с распущенными темными волосами на белой подушке. Увидел свои собственные голубые глаза, отражающиеся в ее широких зрачках-маслинах, словно они занимались не любовью, а серьезно и сосредоточенно играли в игру, кто кого переглядит. Он проиграл, отвлекся, вернувшись мыслями к казакам. Вооруженные казаки на улицах городов — это плохой знак. Даже если не стреляют.