— Не за что. Она такая классная, такая живая, настоящая. Такая красивая. На нас с ней на улице оглядывались.
— Ты сама красавица, не прибедняйся. На тебя и без нее оглядываются, как я успел заметить.
— Ну, хорошо. Пусть будет, как ты говоришь.
— Так и есть. О чем вы с ней говорили?
— Это наш женский секретик.
— А все же?
— О тебе, мой юноша седой. О тебе, любимом.
— И что она сказала?
— Что ты самый лучший муж и самый лучший мужчина на свете.
— Надеюсь, ты не кивала головой в ответ?
— Я сказала, что ты замечательный профессионал. И мы обе хохотали. Мы выпили слишком много шампанского в «Канапе». Потом пьяные гуляли по Андреевскому спуску. Я показала ей дом Булгакова. На следующий день водила ее в Лавру, а еще через день мы ездили в «Межигорье». Ты любишь ее?
— Да.
— А меня?
— Тебя обожаю.
— Ага, ее ты любишь, а меня обожаешь. А в чем разница?
— Ни в чем.
— Так ты любишь меня или только обожаешь?
— И то и другое.
— Значит, ты любишь сразу двоих. Я так не могу.
— Все люди любят по-разному.
— Я отменила свадьбу.
— Почему?
— Потому что я люблю тебя.
— Разве ты не любишь Степана?
— Любила, да разлюбила.
— Так вот почему он полез на меня с кулаками...
В этот момент опять зазвонил его телефон. Это была Ксюша.
— Да, любимая, как хорошо, что ты позвонила.
Ника встала с постели, укуталась широким полотенцем и медленно, покачиваясь, пошла в душ, не забыв оглянуться в дверях.
— Я звонила тебе два раза, — сказала Ксюша. Связь была не очень, но голос ее все равно показался ему странным, не таким бодрым и теплым, как всегда.
— Ах, да, теперь я вижу. Я выключал телефон, когда летел из Днепропетровска, и забыл включить.
— Но он у тебя звонил.
— Это украинский МТС, он так работает.
— Я звонила в гостиницу, там сказали, что на твоем этаже что‑то с линией.
— Да, после пожара в соседнем доме здесь на двух этажах до сих пор не работает линия.
— Мне сказали, что на одном. Впрочем, не важно. Ты где?
— Как где, в номере своем. Редактирую портфолио на предмет очередной премии.
— Замечательно. Ты можешь оторваться от редактирования портфолио и выслушать меня?
— Я слушаю тебя, любимая.
— Алеша, у меня опухоль.
— Какая опухоль?
— Скорее всего, злокачественная. Анализы еще не готовы.
— Опухоль чего?
— Желудка.
Через час Алексей был в Бориспольском аэропорту, ожидая рейса на Париж, чтобы потом долететь до Нью-Йорка и оттуда в Даллас. Пришлось купить бизнес-класс.
Из Парижа Алексей позвонил Ксюше:
— Я люблю тебя. Все будет хорошо.
Ничего хорошего не было. Опухоль оказалось неоперабельной. Четвертая стадия. Самый плохой рак из возможных — низкодифференцированный. Почти на три четверти желудка. Почти без симптомов. Невероятно. Да, была отрыжка после еды. Но это надо быть американцем, чтобы бежать с отрыжкой к врачу. Да, Ксюша худела. Но она соблюдала пост каждую зиму и весну, не из‑за религиозного фанатизма, а здоровья ради.
