— А хоть один-то, хоть один гвоздь сохранил?
— Почему один? Все целы… Мой отец крыльцо сколачивал. Развалилось у нас крыльцо. Отец работал, а я ему гвозди подавал… Помню, не хватило гвоздей: ещё бы десяток-другой. Он и говорит: «Тащи, Вася, свой узелок. Работу бросать нельзя». Я узелок на полатях схоронил. Полез, принёс. А самому жалко. Отец поглядел, похвалил меня.
— За что похвалил?
— За то, что сберёг, что гвозди зря на баловство не разбросал. Пятнадцать гвоздей в узелке было. На нашем крыльце — мой гостинец.
— Что же, он тебе, кроме гвоздей, ничего и не привозил? — не унимался Василий.
— Привозил. Одёжу привозил, сапоги. Забыл я — ещё чего, а про гвозди помню.
Дед натянул на ноги старую шубейку.
— Иди-ка, гвардеец, спать. И свет погаси… Задремал я…
Василий щёлкнул выключателем и потихоньку спустился вниз.
Уже темно, а то он вышел бы на крыльцо, поглядел бы на золотые гвозди.
Утром сестра Катя помогает Алёше умыться. Это не просто: у Алёши ещё ограничены движения.
— Не торопись, пожалуйста… Теперь будем завтракать.
— Борис Сергеевич пришёл?
— Нет, — отвечает Катя.
— Почему?
— Надо и доктору отдохнуть. Он знаешь сколько не отдыхал? Целый месяц без выходных! Ты вот лежишь один в палате, а у нас пятнадцать палат. Семь тяжёлых. Он один почти всех тащит… Я просто удивляюсь, как у него времени хватает с тобой тары-бары разводить!
— Какие тары-бары? — Алёша бледнеет и роняет ложку.
И вдруг… Вот он, Борис Сергеевич!
— Как живём?
Борис Сергеевич приложил свой стетоскоп к Алёшиной груди. Алёша дышал, не дышал, а сам разглядывал доктора.
— Почему вы пришли? Вы хотели отдыхать! — спрашивает Алёша.
Борис Сергеевич запахивает ему пижамку.
— Молодец, Алексей! Я не зря к тебе спешил…
— Смотрите, я сегодня съел целый сырник!
Алёша просто не знает, чем обрадовать Бориса Сергеевича: он к нему спешил.
* * *
— Вот что, Екатерина Гавриловна, — говорит Борис Сергеевич, прикрыв в палату дверь. — Я всё слыхал. Вам известно про эмоции — положительные и отрицательные?
— Я знаю, — шепчет Катя.
Она совсем не рада, что Борис Сергеевич назвал её Екатериной Гавриловной.
— Для Бодрова очень важны положительные эмоции. И вам, как будущему врачу… — продолжает Борис Сергеевич.
Катя готова заплакать. Но Борис Сергеевич не собирается её утешать.
Он идёт в другую палату — выслушивать, перевязывать и прежде всего спрашивать своих подопечных:
— Как живём?
* * *
Как живём? День за днём течёт уже привычная жизнь. И Алёша тихо скучает.
