— Задумался! Распустил перья! А если бы кот тебя целиком заглотал? Пуху бы не осталось! Другой раз будь настороже! Нечего глаза-то прикрывать! Кот — он и есть кот. Хищник!
Василий налил хищнику молока. А дед прикрыл клетку со щеглом и понёс его в свой «блиндаж», в свою светёлку. Василию вход в светёлку запрещён.
Дед не любит, когда у него хозяйничают.
«Ты как побываешь здесь, так чёрт ногу сломит!» — сердится он на Василия, а сейчас позвал сам:
— Василий, ну-ка подымись ко мне!
Василий — скок-скок по лестнице. Вот он.
Дед умащивался на лежанке.
— Пособи-ка, внук! Закрой ставень!
Василий закрыл ставень, прикрыл деду ноги шубейкой.
— Буяна накормил?
— Ага.
Дед подвинулся к стене, и Василий притулился с ним рядышком.
— Ты, дед, вроде поменьше стал?!
— Усыхаю. Зато ты в рост идёшь! Вишь, плечи-то распрямил! Давай, богатырь, с тобой поговорим.
Дед говорит не спеша: будто подержит слово на ладони и поставит в ряд.
— Слушай, Васька, и запоминай. Ты всё с ватагой, всё с озорством да с гиком. А тебе бы одного, да головастого! Нет у тебя головастого товарища!
— Какого ещё головастого? — насупился Василий.
— А такого, с которым можно по душам…
— У меня много товарищей, — не сдаётся внук.
— В том-то и дело, что много, и все — как сквозь решето. Я к чему тебе это говорю? К тому, что ты у меня один. Вот не будет меня годов через десять, тогда вспомнишь, о чём я тебе толковал.
— Дедунь…
— Обожди, слушай… Я знаю, что значит друг-товарищ. Без товарища никак нельзя.
Дед вздохнул, пошарил по лавке:
— Что ты будешь делать, опять забыл! — и послал внука за кисетом.
Василий мигом слетал вниз. Положил перед дедом кисет:
— Вот, дедуня, кури.
Но дед не закурил.
— Я тебя не браню, — вздохнул он. — Я тебе сердечно внушаю.
Василий приготовился слушать дальше, но внизу хлопнула дверь: это пришла с работы мать.
— Иди встреть, — сказал дед. — А я немножко вздремну.
Дед повернулся к стене. Спина у деда усталая.
— Дедунь! — позвал Василий.
— Иди, иди! — отозвался дед. — Иди, дай передохнуть!
Василий потихоньку спустился вниз, стал помогать матери разбирать сумки. В свёртке был лыжный костюм.
— Это кому?
— Тебе, — улыбается мать.
— «Тебе» да «тебе»! А деду?
— И дедушке. Вот!
Мать поглядела на Василия и положила к пачке табаку пёстрый шарф.
Когда вскипел самовар, дед спустился пить чай.
— Зарплату получила, — сказала мать и разложила перед ним подарки. — Васеньке обнова. Цвет приятный.
— Нешто он именинник? — спросил дед. — Не часто ли обновки-то?
