И Алёша представил себе, как сверчок, тот, который ускакал от Кижаева, ищет дорогу к их дому… Вот он скачет по снегу, вот прыгнул через порог. Сидит, дрожит, перебирает сухими крылышками, лапками. А папа придёт с работы, откроет дверь — сверчок прыг за печку! А ночью оттуда — цвирк! цвирк!
«У нас твой сверчок живёт», — скажет Алёша Кижаеву.
«Ну да?!»
«Правда, живёт за печкой. Приходи!»
Кижаев придёт, и они вдвоём, в тишине, будут слушать пение сверчка.
Дома тихо. Сверчок не поёт. Но вот стукнула дверь. Это папа. Он сегодня вырвался с работы пораньше, чтобы походить с Алёшей на лыжах.
— Собирайся, сын!
— Сейчас, сейчас! — Алёша разыскивает свою фуфайку.
Мама старается ему помочь.
— Оля! — останавливает её Пётр Николаевич. — Алексей прекрасно справится сам.
— Я готов! — Папу сердить не надо, а то он возьмёт лыжи и уйдёт один. — Я готов! Я готов! — кричит Алёша.
И вот они уже скользят по скрипучему снегу. Они идут на лыжах по всем правилам, так, как рекомендовали врачи, когда у Алёши была операция на сердце. Надо постепенно увеличивать нагрузку.
«Ваш сын теперь не будет лишён детских радостей. Но всё придёт постепенно, не сразу», — говорил врач.
— Не торопись, не торопись! — приговаривает Пётр Николаевич.
* * *
Они делают уже второй круг. Алёша упорно переставляет палки — и раз и два, и раз и два!..
Пётр Николаевич смотрит Алёше вслед. И раз и два! Алёша идёт неровно — то споткнётся, то лыжи у него носом вверх. Петру Николаевичу хочется взять Алёшку на руки, прижать к себе крепко-крепко, сказать ему: «Алёшка, наберись терпения, и всё будет хорошо!»
«Постепенно, не сразу», — вспоминает Пётр Николаевич и говорит:
— Хватит, сын, передохнём маленько.
Алёша послушно останавливается.
— Отдохнём, а потом устроим соревнование — кто кого. Идёт? — Пётр Николаевич старается улыбнуться.
— А тебе не надоело со мною соревноваться? — спрашивает Алёша.
Он не принимает шутки. Он знает, что папа может, наверное, сто раз убежать и вернуться обратно, пока он будет ползти черепашьим шагом. Зачем он ему предлагает соревнование?
— Вы же мне ничего не разрешаете! Как я буду тебя перегонять? — Губы у Алёши дрожат. — Вы мне сами ничего не разрешаете!
Пётр Николаевич молчит: необдуманно пошутил, зря.
— Если бы тебе так? Если бы тебе всё запрещали?! Вы мне всё запрещаете! — продолжает твердить Алёша.
Пётр Николаевич растерян. Он старается успокоить Алёшу. Но Алёша не слушает, что ему говорит отец. Он не может остановиться. Он повторяет и повторяет дребезжащим голосом:
