— Разве так? Давай я!
У неё сразу дело пошло на лад. Стежок за стежком, стежок за стежком.
— Видишь? Шов ровный, совсем не морщится. А был бы у меня напёрсточек…
Алёше очень хотелось, чтобы занавес не морщился. И поэтому он сказал:
— Замечательно у тебя получается!
Наталья расцвела.
— А там, где вы раньше жили, — расспрашивала она, — ты тоже клеил разных куколок?
— Каких куколок? Это театр! Это действующие лица!
И Алёша убрал актёров от неё подальше.
— Действующие! Бумажные!.. Какие они действующие? Я люблю, чтобы всё было по-настоящему! — Отложив занавес, Наталья вышла на середину комнаты и, уперев руки в бока, топнула ногой: — Танец «гопак»!
Размахивая руками, Наталья закружилась и запела:
— Ля-ля-ля!.. Хлопай! — потребовала она. — Я буду на ёлке танцевать гопак!
Алёша не похвалил Наталью, и она надулась:
— Подумаешь — театр. Не буду больше шить.
Обычно они сидели в разных углах и молча ждали, когда придёт Наташина бабушка. Алёша знал, что, когда до её прихода останется несколько минут, Наталья начнёт ныть:
— Не выдавай меня, не выдавай! Не говори, что я была на горе… Не скажешь? Дай мне честное слово…
Он её не выдаст. Зачем ей ещё честное слово? Алёше хочется распахнуть дверь, швырнуть Наталье её шапку, её пёстрые варежки из козьей шерсти.
В дверь стучит Натальина бабушка. Наталья бежит ей открывать сама.
Не дожидаясь бабушкиных расспросов, она радостно кричит:
— Мы гуляли! Потом играли в театр! Знаешь, как здорово!
— Ах вы умники! — будет хвалить их бабушка. — Ах вы мои хорошие!
Бабушка начнёт разогревать Алёше ужин. Он может разогреть его сам. Подумаешь — поставить на плитку.
— Нет уж, — скажет бабушка, — если я пришла, то не суйся.
Она будет разогревать Алёше ужин и расхваливать свою внучку Наташеньку.
— Я тоже была в детстве очень отзывчивая. Бывало, в школе одна лепёшки не съем. Непременно с кем-нибудь поделюсь.
Алёша никогда бы не взял у Натальи половину лепёшки. Если бы она даже его очень просила: «Попробуй! Попробуй!» Он выполняет только одну её просьбу: «Ты меня не выдавай. А то мне попадёт!»
Он её не выдаёт. Он даже не возражает маме, когда она тоже хвалит Наталью.
— Я так рада, что ты дружишь с Наташей.
Алёше не хочется огорчать маму — пусть думает, что он не скучает.
Если бы вместо Натальи, мечтает Алёша, к нему приходил Кижаев. Пусть бы он тоже сначала бегал на гору, а потом, как накатается на горе, приходил бы к нему. Алёша сразу бы узнавал его шаги и сразу бы открывал ему дверь. Он давал бы ему папины тапочки, а валенки ставил бы сушить на печку. Они пили бы с Кижаевым чай, а потом… потом до позднего вечера разговаривали. Алёша бы ему рассказывал, а Кижаев слушал бы его и не перебивал… Вот ему бы Алёша показал свой театр. Он даже уступил бы ему роль Дон Кихота, а сам бы изображал Санчо Пансу. Он бы поспевал за ним следом на своём сером осле и просил: «Сеньор, скажите мне хоть одно слово на рыцарском языке, и более счастливого, чем я, человека не отыщется на всей земле!»
