– Будь счастлива, Птаха серая, – шепнул Петр в темноту, весьма довольный собой, и, улегшись в постель, тотчас же уснул.
Ночь пролетела незаметно. Волонтер со спокойной душой передал дежурство сменщику и отправился к себе в Борки досыпать.
Глава XIII
Дар императрицы
Над Борками зарядил несильный, однако упорный дождь. Покрыл лужами дорогу. Они вскипали крупными пузырями – жди долгого ненастья. Солдатка Акилина упрятала своего петуха в сенцы. А дочку схоронить от непогоды не смогла. Лишь завечерело, по мокрым лопухам, по осклизлым грядкам помчалась Мастридия к соседу. У его крылечка ненароком оттолкнула кого-то уж больно тучного. Этот кто-то, то ли мужик, то ли баба, с головы до ног обернулся мешком. Борковские укрывались в дождь мешками – дело обычное. Даже нарочно два-три новых мешка не сшивали сбоку, чтобы ловчее было напялить кулем на голову. Исправляя свою оплошность, учтивая Мастридия придержала дверь и поздоровалась. Ей показалось, что под кулем схоронился незнакомый мужик. Тот на приветствие не ответил. Смешно затоптался перед дверью, примерялся, каким боком в нее протиснуться, и вдруг пропел тонким голосом Гликерии:
– Ужик, ужик, выдь ко мне и возьми меня!
– Ой! – обрадовалась Мастридия. – Гликерия! Да как же это ты? Да почему же? – тоже затопталась на крылечке, не знала, как обнять Гликерию и стоит ли ее обнимать. Едва не плюхнулась в чернобыльник.
– Оставь парням свои нежности! – разрешила ее сомнения Гликерия. – И кликни Стахия. Видишь, никак не войду! – пояснила зло, будто хозяин с той стороны подпер дверь ухватом.
У волонтера, несмотря на непогоду, а может, благодаря ей было полно народу. Все кинулись выручать Гликерию. Швед схватил ее за руку. Студент завопил истошно:
– Крышу, Стахий, разбирай! Крышу! Или раму давай выставим. Окно пошире двери будет.
Девки борковские тоже что-то советовали, теснились в сенцах, за мужиками.
– Устроила смотрины, – буркнул волонтер. – А ну, скидывай свой сноп!
– Счас! – Гликерия потуже обернулась мешком, сжалась вся – и очутилась в сенях, а там – и в горнице.
Все шумно заняли свои места. Гликерия в мокром мешке осталась у двери.
– И чего это ты переполох устроила? – спросила Лукия, не глядя на нее, ласково поглаживала булыжник на указательном пальце.
– Соскучилась! – подсказала Евсевия. – Встречи торжественной захотела. Как в Москву-то съездила?
Гликерия молча сдернула мешок. Он шлепнулся за ее спиной. Глазам собравшихся предстало платье. Роскошное платье. Такого отродясь они не видывали. Не было такого ни у воеводши, ни у невестки воеводы, ни у выскочки подьячихи.
