О Мамонове он забыл. Гнев, слепой, безрассудный, неуемный, мешал логично думать, рвался наружу, чтобы обрушиться на головы преданных соратников.
Трое суток превратились в один кошмарный день разоблачений и пыток. Трое суток он не покидал своего кабинета. Трое суток метался, ползал на коленях и клялся в верности светлейший князь Меншиков, а Ягужинский, тот изо всех сил старался сохранить достоинство, не клялся, не оправдывался, только почернел весь и повторял, заикаясь от волнения:
– Успокойтесь, государь! Незаконнорожденный ребенок не имеет права на престол.
Будто это обстоятельство могло смягчить вину заговорщиков. Правда, уже на второй день расследования стало ясно, что заговора нет, и бушевал он для порядка, в назидание, чтоб неповадно было играть в тайны впредь. Понял: его сподвижники поддались женскому, человеческому обаянию Прасковьи и совершенно бескорыстно старались оттянуть горестное объяснение. Тем более личный медик царевны известил, что шансы на благополучный исход для матери и будущего ребенка ничтожно малы. У царевны колодами опухали ноги, она почти не вставала с постели. Но после родов осталась жива. И лекарь уверял под батогами, что жизнь ее и ребенка (родился мальчик!) теперь вне опасности.
Государю-дяденьке порадоваться бы этому заверению, он же томится бессонницей который час уже и все не может решить судьбу племянницы. Конечно, самое испытанное, самое мягкое и надежное средство – монастырь. Жизнерадостная выдумщица Прасковьюшка и тесная монастырская келья – дрожь пробирает от такого сопоставления. Пусть живет подальше от столицы, в Измайлове. Но мать и сын безусловно опасны. Даже, если сама Прасковья не будет бороться за право сына на власть, обязательно найдутся те, кто захочет видеть на троне отпрыска милославской ветви. Стало быть, и ребенка, и мать надо немедленно устранить, немедленно…
Но что там повторял Ягужинский? «Незаконнорожденный ребенок не имеет права на власть». Но и дети от неравнородного брака – тоже. Мамонов – всего лишь граф!
Петр отбросил пуховичок, вскочил с постели и, нашарив на шкафчике кувшин, припал к нему пересохшими губами.
Решение пришло наконец: монастырь отставить, Мамонова из-под стражи освободить. И женить на Прасковьюшке! Да, женить – на удивление всем иноземным представителям, что, знать, не скупятся каждый день посылать курьеров, смакуя подробности скандального события. А скандала-то нет! Русский царь выдает свою племянницу замуж. Выдает, заметьте, по любви. Может, впервые за всю историю государства российского!
