Поймав жадные взгляды любопытных прохожих, понимаю, как я выгляжу со стороны: я — смешна и жалка. И я поднимаю вверх голову и марширую в сторону Авиационного переулка. 'Лжец… грязный лгун… лжец, — кричат слова в моей голове в такт каждому моему шагу, — а ты, DUO, даже не добыча — ты просто приманка, потому что Соболеву с самого начала был нужен сервисный центр Бергера, чтобы разобрать его по частям и пустить на дно и так уже тонущий Димкин бизнес'. Давя в себе ком из гнева, ярости и проклятых слёз (дурацкая женская слабость!), останавливаюсь рядом с 'ауди', сдёргиваю с плеча сумку, пытаюсь найти в ней ключи от машины. Слышу трель мобильного. Выхватываю из кармана юбки телефон. Не глядя на определитель, рявкаю: 'Да!', всем сердцем желая, чтобы позвонил тот, на ком я сейчас по праву могу сорваться.
— Катя, привет! — 'Господи, вот спасибо тебе за этот подарок!' — Ты звонила мне, но я был в метро. Что ты хотела? — интересуется мой крысолов Соболев.
— Ну здравствуй, Дьячков, — тоном, не предвещающим ничего хорошего, чеканю я.
— Э — э… Катя, прости, у тебя всё хорошо? — любезно интересуется этот 'Мюнхгаузен'.
— Да как тебе сказать? — злобно отзываюсь я. — На фоне того удовольствия, которое получал ты, когда водил меня за нос, я чувствую себя полной идиоткой.
— Ты это о чём? — недоумевает профессиональный враль.
— О чём? — И тут мой взгляд падает на ключи от 'ауди', зажатые в моей руке. — А ну‑ка скажи мне, если у тебя автоматическая коробка передач, то в каком положении должен быть рычаг, когда ты заводишь машину?
— Что? — сглатывает он.
— Отвечай! — Я уже ору в трубку.
— Э — э… Я на механической езжу, — отзывается этот 'темнила'.
— Правда? Клёво! — от злости у меня даже зубы начинает ломить. — Тогда тот же вопрос, но относительно механической коробки передач.
— На…э — э… на первой. То есть на нейтральной… Слушай, Кать, да какая разница?
— Что, не знаешь? — Я уже топаю ногами, разгоняя бешеным взглядом ошарашенных моим криком прохожих. — Ах да, и как я забыла: рождённый ездить на такси — водить машину не может. Да?
— Что? — фыркает он. — Слушай, Кать…
— Я знаю, что меня зовут Катя! — рычу я. — А тебя как зовут? Ты же не Герман. Ты же Артём Соболев.
Пауза. А я мигом теряю весь свой запал. Мне не хватает воздуха. Пытаюсь набрать его в лёгкие — и, к своему ужасу, всхлипываю. Глаза заволакивает влажная плёнка, из правого глаза падает слеза, а я, к своему ужасу, беспомощно хлюпаю носом.
