— Катенька, — папа стоит на крыльце и машет мне. Невольно ускоряю шаг, чтобы, как в детстве, броситься отцу на шею, но, одёрнув себя, продолжаю спокойно идти по белой, выложенной плиткой, дорожке. Приближаюсь к крыльцу.
— Привет, — сухо бросаю я. — Пойдём, где‑нибудь сядем. Есть разговор один на один.
Игнорируя Инессу, которая топчется за моей спиной, прохожу в дом, который знала всю свою сознательную жизнь. Но это уже не тот дом, в котором были папа, мама и я, — теперь в нём правит совсем другая женщина. 'Десять лет прошло. Это глупо', — скажете вы. Возможно. Но я — такая.
— Катя, когда вы закончите с папой, скажите мне. Будем обедать, — раздаётся за моей спиной робкий голос Инессы. Готовясь дать ей отпор, поднимаю глаза на отца. И что‑то есть в его взгляде, из‑за чего я сдаюсь:
— Хорошо, тётя Инна, скажу.
Отец с облегчением вздыхает, Инесса радостной бабочкой упархивает в кухню, и до меня немедленно доносится весёлый грохот кастрюль.
— Спасибо, что не стала отказываться от обеда, — с искренней признательностью говорит мне отец.
— Не за что. Обращайся.
Я вообще быстро отыгрываю свои упущенные позиции. Папа стискивает челюсти, но через секунду делает вид, что у нас всё прекрасно.
— Ну, садись и рассказывай. — Он указывает мне на два плетёных стула и круглый стол с салфеткой, вышитой моей мамой. И мне отчего‑то становится приятно, что Инесса оставила и эту салфетку, и мебель, и интерьер дома, который был ещё при моей маме. Но я отгоняю добрые чувства и сажусь за стол.
— Папа, — решительно открываю папку, — посмотри на этот договор. Речь идёт о разделе сервисного центра, которым владеет Димка.
Отец принимает сколотые страницы и тут же отлистывает в конец соглашения. Поднимает на меня вопросительный взгляд:
— Тут сумма сделки не вписана.
Но я молчу. Откровенно говоря, сумма стояла, но это я её удалила, чтобы не подставлять Димку.
— Сумма появится, — выдаю я искусную ложь. — К тому же, она будет номинальной и составит ровно пятьдесят тысяч рублей.
Пятьдесят тысяч рублей — это моя зарплата, поэтому отец спокойно проглатывает моё вранье.
— А зачем Дмитрию понадобилось делить с тобой свой центр?
— А это его подарок на свадьбу, — невинно хлопаю ресницами я.
— Да? Очень интересно… — недоверчиво тянет отец. — А соглашение кто составлял?
Иногда мой папа напоминает бульдога, вцепившегося в собеседника. Но это — излишки его профессии, от которых я, прокурорская дочь, умею отбиваться.
— А договор составлял один мой хороший знакомый, — отвечаю я.
