– Что же вы? Прекратите, сейчас же, – Анна попыталась оттолкнуть Кестера, но тот поймал ее руку и поднес к губам. Будто бы пронзенная током, Анна вздрогнула и резко отдернула руку, а после что было сил ударила барона по щеке и тут же, ожидая немедленного жестокого ответа, закрыла лицо ладонями. Однако ничего страшного не произошло, кроме того, что Кестер одернул подол ее платья, поднялся и быстро вышел из покоев.
* * *
– Как же я хочу ее, Гриффит. Еле держусь, – хриплым голосом исповедовался Кестер другу, который встретил его в анфиладе.
– Так что ж не взял?.. Сейчас?
– Я не могу так.
– Это с каких же пор? Помню, я с трудом оторвал тебя от ее горячечного тела.
– Наверное, не смог бы и тогда. Не знаю, не понимаю, что со мной… И она… она как будто изменилась, тебе не кажется, Гриффит? – затравленно посмотрел на друга Кестер, – Так похудела, но вместе с тем будто стала еще краше – сильнее, выше. И этот ее взгляд… Он прожигает меня насквозь. Нет, это невозможно, – когда такие глаза…
– Так не смотри на нее. Разверни, – засмеялся Гриффит.
– Но я хочу смотреть! – с отчаяньем выкрикнул Кестер.
– Не понимаю… Ты говоришь, что не можешь выносить ее испепеляющего взгляда, и при этом все же хочешь смотреть на нее и… и чтобы она смотрела на тебя? – недовольно ухмыльнулся Гриффит.
– Хочу, – но чтобы это было… чтобы с другим лицом, другими глазами…
– Не проще ли тогда найти другую женщину? – с тем же недовольством продолжал Гриффит.
– Мне не нужна другая, – печально ответил Кестер.
* * *
Чтобы спокойно подумать о настигших его странных внутренних переменах, о той власти, которую вдруг возымела над ним молодая вдова, а также избежать бесконечных жестоких шуточек Гриффита, которые в свое время веселили изрядно, настраивали на нужный хищный лад, но сейчас почему-то только усугубляли подавленное состояние, Кестер поднялся туда, куда мало кто забредал, – в самую высокую башню замка, – и забился там в самый темный угол. За бароном, не имея ныне никакой возможности для общения, поскольку сам он более не звал ее к себе, напротив, завидев лишь, гнал прочь, тихонечко кралась Карен.
Она с трудом поднялась по крутой, плохо освещенной, скользкой лестнице и вошла в низкое, прорезанное бойницами помещение.
– Чего тебе? – усталым голосом, не глядя на сестру, спросил Кестер.
– Отпусти ее, – Карен жаль было Анну, но еще больше девушка переживала за себя. Покорно сносившая братские ласки – скорее пытки, нежели милость и благость, она не могла допустить мысли, что он больше никогда не обратит на нее внимания, никогда не посмотрит на нее своими прекрасными ледяными глазами.
