Дед стянул с себя рубаху и показал белесый шрам на левом боку:
- Ловкий француз попался. Но и я его достал штыком...
- Он, дедушка, тебя убить мог, а ты на него вроде и не серчаешь? спросил Митя, удивляясь спокойствию, с которым Вакарин вспоминал о своем ранении.
- Сколько серчать можно? Ведь и он был человек подневольный. Тут без чарки не разберешься... Я вам лучше расскажу о том, как возле палатки Суворова часовым стоял...
- Мы, дедуля, об этом уже слышали, - сказал Фешка. - Ты лучше про Пугачева...
- Про Емельку так про Емельку, - охотно согласился Вакарин. - Я тогда уже вроде вас был годами и все ясно помню. Страшно тогда воевали: русский на русского шел. Пугачева мы считали государем Петром Третьим. Его спихнула с престола жена Екатерина. А помогали этой заморской царевне наши гвардейцы Орловы, ее полюбовники. Вгорячах они ухлопали другого человека, а царь в заварухе скрылся и под чужим именем по Руси бродил, высматривал, как народ живет. Добрался до реки Яик. А там как раз казаки бунтовали от плохой жизни и притеснений губернатора. Государь им и открылся, кто он есть. Казаки попросили его вести яицкое войско на Казань, а потом и на Москву. Император посулил простым людям волю, и потянулись к нему крестьяне, уральские мастеровые, башкиры и другие поволжские народы...
- Где же вы видели Пугачева? - не утерпел Митя.
- Погоди, скажу. Моя мать и я гостили в ту пору у ее сестры в крепости Озерной. А бунтовщики взяли ее приступом, солдаты-то особо не сопротивлялись, да и гарнизон был мал. Государь-батюшка восседал в кресле на крыльце комендантского дома. У ног красный ковер постелили. За спиной генералы стоят, а перед ним - пленные офицеры. Пугачев им: "Повинитесь и поступайте ко мне на службу!" А они отвечают ему дерзко, мол, не царь ты, а вор.. Он и велел вздернуть горемык на воротах. Потом все в поход двинулись... Только через какое-то время изменила народному войску удача. Тогда казаки, спасая свои головушки, выдали Пугачева властям. Граф Панин повез его в железной клетке в Москву. Однако он по дороге сбежал...
- А я читал, что Пугачева казнили в Москве на лобном месте, - заметил Митя. - Остатки мятежников еще посопротивлялись, но не долго...
- Это ты брось! - не согласился Фешка. - Бунты и потом были, хотя, может, и поменьше. Атаманы разные по губерниям объявлялись. Говорят и ноне под самым Тобольском в лесах прячется одна шайка.
- Теперь не разгуляешься, - сказал Вакарин. - Леса повырубали. Всюду дороги проложены. Чуть не в каждой деревне - пристав или урядник, в городе полиции тьма. Лишнее слово молвить боязно, вы, ребята, держите язык за зубами... Со мной, конечно, можно поболтать, с Северьяном. А больше ни-ни... И хватит об этом. Ты, Феша, передай отцу, что рубаху ему сошью к воскресенью, хотя и посулил к четвергу. Пальцы у меня не такие проворные, как раньше. А сейчас ступайте домой: я малость отдохну, а потом шить буду. Не серчайте на старика. Возьмите на дорожку орехов...
