Кожевников - старший сам стряпал, стирал, доил козу. Ему пособлял Фешка. Они не торговались, кому что делать, а каждый старался, как мог. В избе было чисто, в печи всегда имелась еда.
Нашлось чем покормить и гостя-гимназиста. Из шкафчика, разрисованного красными петухами и синими веточками, молодой хозяин достал деревянные ложки. Напластал ножом хлеб. Извлек из печи чугунок с теплыми щами. Начали хлебать...
- Ты ешь быстрее, - поторапливал Фешка. - Надо на базар поспеть. Батя наказал деньги с пиленковского приказчика получить. Мы купцу два засова для амбара и тележные шкворни выковали. Получу плату - крючки рыболовные купим. У вас в гимназии все медленно едят?
Митя зачастил ложкой, поперхнулся. Приятель постучал его кулаком по спине, чтобы полегчало. Вскоре они вышли из дома. Фешка навесил на пробой замок, щелкнул ключом и спрятал его под крыльцо; на прощание погладил Жучку и проверил, надежно ли прикреплена к ошейнику цепь.
Большую Спасскую за разговорами отмахали незаметно. Раза два им повстречались знакомые мальчишки, постояли - поболтали. Когда поравнялись с острогом, Фешка возжелал поиграть на ближайшем пустыре в "бабки". Митя согласился. Залетала в воздухе бита... Менделеев играл в долг. Поначалу счастье улыбалось ему. Карман наполнялся бабками, но потом снова опустел. Заговоренная Фешкина бита сделала свое черное дело. Подошел еще один мальчишка.
- Знакомься, Митя. Яшка-музыкант, - сказал Фешка. - Свой в доску...
С приходом новенького Мите опять стало фартить. Но Фешка сгреб с кона кости и ссыпал в сумку. "Чего это он?" - недоумевал Менделеев. Но тут же понял причину такого поведения приятеля: раскрылись ворота острога, и из них вышла колонна арестантов, охраняемая конвойными.
Однообразная одежда делала острожных похожими. Но, присмотревшись было нетрудно заметить, что все арестанты - разные. В облике большинства из них чувствовались какая-то жизненная усталость и покорность судьбе. Были здесь и люди, несломленные жестокой долей. К ним принадлежал и молодой кандальник, шедший в первом ряду. В его рослой фигуре ощущались сила и уверенность в себе.
Фешка вынул из сумы полкраюхи ситного и, разломав на куски, сунул товарищам:
- Каторжным гостинец. Вперед, робя!
Не без опаски приблизившись к колонне, Митя протянул хлеб седенькому арестантику. "И за что таких сажают в тюрьму?" - удивился он. И тут увидел, как Фешка отдал ситный молодому кандальнику из первого ряда. А тот ему что-то сказал.
