Среди новых и не совсем уже новых имен, заявивших о себе в фантастике, условно-метафорической или научной, бесспорно выделяются «лица необщим выраженьем» А. Житинский, О. Ларионова, Н. Катерли, А. Щербаков и некоторые другие.
И поэты тоже нередко обращаются к фантастике. Ироническая проза В. Шефнера тяготеет к сказке. Он не раз заявлял, что видит в фантастике продолжение поэзии, только иными художественными средствами. То же самое, вероятно, мог бы сказать О. Тарутин, а также Л. Куклин, вдруг обнаруживший склонность к притче. Прозаик Шефнер сейчас, пожалуй, не менее популярен, чем Шефнер-поэт. Но показательно то, что все трое, перед тем как попробовать себя в прозе, опубликовали немало стихов, «научно» или просто фантастических — в русле давней традиции философского мироосмысления, свойственной русской поэзии.
Фантастика всегда была связана с фольклором. Метафорические построения, возводящие современную легенду на уровень мифологизированной притчи, встречаются у ленинградских писателей, представляющих литературу народностей Севера, — Ю. Рытхэу («След росомахи», «Когда киты уходят»), Ю. Шесталова («Языческая поэма», «Когда качало меня солнце»).
Соединение традиций народной культуры и фантастической условности придает поэтичность повести Г. Николаева «Белый камень Эрдени», своеобразно интерпретирующей бурятские легенды.
«Повествование, построенное на фантастическом сюжете, на элементах фантастики, обладает огромной емкостью. Оно позволяет выразить сложности современной жизни по-новому, метафорично, неожиданно». Д. Гранин, произнесший эти слова, подтверждает их справедливость своим же сатирико-фантастическим рассказом «Место для памятника». В проблемных статьях и публицистических выступлениях Д. Гранин исследует разные аспекты воздействия НТР на сознание современного человека, главным образом в морально-этическом плане, а в романах «Искатели», «Иду на грозу» ставит те же проблемы со свойственной ему художнической зоркостью, прибегая, чтобы заострить ситуации, к элементам научной фантастики.
Для Б. Никольского, посвятившего жизни ученых и конфликтам в научной среде такие серьезные вещи, как повесть «Белые шары, черные шары…», роман «Жду и надеюсь», работа в научно-фантастической прозе, конечно, — не случайный «отход», не отклонение от главной линии творчества.
А. Смолян, много размышлявший о проблемах науки, широко начитанный в научной фантастике, столь же логично решил испытать себя в жанре научно-фантастического рассказа, успев опубликовать лишь два небольших произведения и оставив еще несколько готовых рассказов, по-видимому, предназначенных для авторского сборника. Фантастические рассказы А. Смоляна полны юмора и хорошей выдумки, а главное — подлинно человеческого содержания, что выгодно отличает их от многих и многих «традиционных» рассказов.
