Пару секунд из глушителя машины слышатся глухие выстрелы, а двигатель работает с перебоями. В эти секунды в моем разуме возникают мольбы, чтобы она не завелась.
Если она не заработает, тогда я не смогу ее вести.
Моей вины не было бы. Не было бы никакой трусости.
Машина оживает с грохотом и включается радио.
От ощущения вибраций ревущего мотора и громко играющей музыки моя голова взрывается. Образы аварии атакуют все мои органы чувств.
Я чувствую запах дыма.
Во рту чувствую привкус крови.
Грудью ощущаю давление.
Я не могу дышать.
Пальцами я стремлюсь выключить двигатель.
Открывая дверь, вываливаюсь из машины и падаю на колени. Судорожно вдыхаю воздух.
— Черт! — Кричу я и раздраженно сжимаю голову. — Черт! Черт! Черт! — Кулаком ударяю по полу, не обращая внимания на охватывающую руку боль.
И после этого теряю самообладание.
Поднимаясь на ноги, я хватаю подпирающую стену бейсбольную биту и начинаю разносить свою машину ко всем чертям.
Глаза заволокло красной дымкой, и я вымещаю все свое раздражение, боль и страхи на машине, ударяя по металлу и стеклу снова и снова. Но не имеет значения, сколько ударов я нанесу, мне не становится лучше.
Отшатнувшись, я осматриваю оставленные мной повреждения.
Машина в аварийном состоянии.
Как и я.
Это машина, которую купил мне отец – все, что от него осталось, и я уничтожил ее.
Меня охватила горечь.
Какого хрена со мной не так?
На нетвердых ногах я отправляюсь в дом и иду в свой кабинет.
Вижу все эти стоящие в ряд насмехающиеся надо мной награды.
И понимаю, что бита по-прежнему в руке.
По венам все еще струится ярость, и я направляю биту к призам, замахиваюсь на то, что осталось от моей карьеры, разношу награды на куски до тех пор, пока не вижу, что больше ничего нет, лишь разрушения.
Бита выпадает из трясущихся рук.
Мне не лучше. Только хуже, если это вообще возможно.
Я ненавижу самого себя.
Я падаю на колени посреди беспорядка, что создал. Руками держусь за голову, хватаюсь за волосы и впервые с момента аварии плачу.
Понятия не имею, как долго я там пробыл.
Вытерев лицо тыльной стороной ладони, я поднимаюсь и иду к столу.
Сажусь в кресло, открываю нижний выдвижной ящик стола и достаю бутылку виски, что храню там.
Отвинчиваю крышку и делаю долгий глоток. Затем еще один. И еще.
После, без единой мысли, из кармана вытягиваю телефон и, прежде чем осознаю, что делаю, набираю номер доктора Харрис.
— Офис доктора Харрис.
Ее секретарша.
— Возможно ли поговорить с доктором Харрис? – мой голос хриплый.
