Работа шла своим чередом. За пару следующих месяцев мне один раз пришлось ею заняться. Случай оказался не из затруднительных — с соответствующей оплатой. О моём «клиенте» Новости упомянули мельком и перешли к более важным делам: разводу одной поп-звезды.
Ещё через месяц на месте встречи Михаил Петрович окликнул меня из машины:
— Прокатимся.
Я сел рядом, поставив сумку на пол у своих ног. Когда мы вырулили за город, я понял, что мы едем на стрельбище. Оживлённый Михаил Петрович подтвердил мою догадку.
— Сейчас покажу тебе такую машинку, перед которой твоя — прошлый век.
На стрельбище мы вышли из машины. Михаил Петрович открыл багажник и склонился над блестящим футляром. Стоя за его спиной, я отступил на шаг и, размахнувшись, изо всей силы нанёс ему страшный удар по голове. Он рухнул без звука. Убедившись, что второго удара не требуется, я втащил тело на заднее сиденье и, надев тонкие резиновые перчатки, сел за руль. Через несколько минут я остановился около небольшого озерца, поставив машину так, чтобы она не просматривалась с противоположного берега. Вытащив труп, я положил его рядом с машиной. Преодолев брезгливость, тщательно обшарил карманы и снял с руки часы, весьма, надо сказать, дорогие. Переложив деньги — несколько стодолларовых купюр и несколько тысячных рублёвых, в карман, кинул пустой бумажник рядом с телом. Записную книжку, обнаруженную во внутреннем кармане, сжёг несколько позже, находясь далеко от этого места. Часы, размахнувшись, закинул подальше в воду. После чего протёр в машине все места, на которых мог случайно оставить свои отпечатки, хотя, уже садясь в машину, старался не до чего не дотрагиваться, и открыл багажник в надежде, что он привлечёт внимание каких-нибудь не слишком разборчивых любителей халявы.
Ещё раз окинув взглядом место, я решил, что оно идеально соответствует сюжету случайного ограбления. Погуляв по лесу до темноты, я вышел к пригородной платформе и, смешавшись с пассажирами, вернулся в Питер. Дома я налил себе стакан водки и помянул новопреставленного раба божия Михаила, а заодно и никому не известного (так мне хотелось думать) киллера Кирилла. Для меня было ясно, что сегодня закончился определённый период моей жизни.
Через три дня я переехал на новую квартиру, а спустя неделю съездил в Новгород, где продал свою старую бээмвэшку каким-то кавказцам. Люде переезд на новую квартиру я объяснил желанием жить поближе к ней, а то, что у меня новая машина, я не сомневался, она даже не заметит. Отличить «Запорожец» от «Волги» было верхом её наблюдательности по этой части. Воспоминания о покойном Михаиле Петровиче меня мучили не слишком, я так часто представлял себе этот эпизод в воображении, что, можно сказать, к нему привык. Да и опыт Афгана, где пришлось насмотреться на всевозможные картины смерти, давал о себе знать. Но для того, чтобы покончить даже с такими — смутными — воспоминаниями, я предложил Люде отдохнуть недельку на Кипре, благо безвизовый режим с этим островом делал поездку не слишком хлопотливой.
