На следующий день диктор новостной программы Петербургского телевидения, не скрывая радости, сообщил об очередной «жертве мафиозных разборок», добавив к этому сообщению опасение, что за убийством криминального авторитета последуют войны за его наследство. Свою часть наследства я получил через пару дней, а судьба остальных частей меня не волновала. Следствием этого было то, что мой чемодан под кроватью разбух, и откладывать разговор с Михаилом Петровичем о хранилище было уже невозможно.
Как я и ожидал, Михаил Петрович оказался человеком в этом деле сведущим и опытным, изложил мне всё очень подробно и чётко — и уже через два месяца я хранил в своём бумажнике «Визу», выданную мне одним чешским банком в Праге, где мы с Людой провели несколько волшебных дней, которые я запивал превосходным чешским пивом, а Люда заедала (постоянно ахая: «Что будет с моей фигурой!») аппетитными и необыкновенно вкусными шпикачками. Набранные нами калории мы с большим успехом и удовольствием тратили ночью в четырехзвёздной гостинице, днём болтались по прекрасной Праге и вовсю наслаждались отдыхом.
Вернувшись из поездки в Питер, я задумался. Всё складывалось настолько удачно, что… начинало тревожить. В конце концов я не мог не осознать, что решительно всё в моей жизни, включая её саму, зависит от Михаила Петровича.
— Ну, хорошо, — рассуждал я, — сегодня я ему нужен. Скорее всего, буду нужен и завтра. Но кто поручится за то, что на него, как когда-то на Лёху, не найдётся свой Иван Васильевич или Пётр Степанович. В этом случае Михаил Петрович сдаст меня, как сдал Лёха, и скорее всего, куда быстрее. Принимать за меня муки он не станет. И к какому следующему руководителю я попаду — неизвестно. Не исключено, что к каким-нибудь «Папиным» друзьям. Значит, если я хочу сохранить свою независимость, с Михаилом Петровичем следовало распрощаться.
При этом я хорошо понимал, что подобное прощание означает одновременно прощание с жизнью. Или его или моей. Я полностью отдавал себе отчёт в том, что этот мой собственный «заказ» серьёзней всех предыдущих. Михаил Петрович был, судя по всему, волком битым, имевшим острый нюх, и потому очень опасным. Чтобы он ничего не заподозрил, я должен был быть предельно осторожным, в частности, ни в коем случае не проявлять инициативы. Помочь мне должен был случай, к которому, однако, я должен был быть заранее подготовленным. Этим я и занялся, не откладывая дела в долгий ящик.
