— Серёжа, — тихо попросила она. — Оставь это. Не лезь. Я сердцем чую, что это не к добру. Хватит с меня уже и одной потери…
Ночь, как и накануне, выдалась тёмной. Небо заволокли тучи. Землю окутал туман.
Я лежал на кровати, заложив руки за голову, и раз за разом прокручивал в памяти нашу последнюю встречу с Зинкой.
Вот я подхожу к дому, вот сталкиваюсь с ней у калитки, вот ловлю её взгляд…
Стоп. Что-то в её взгляде было не так. Он был каким-то не таким, каким должен был быть.
По словам Натальи, Зинка приходила просить в долг, и получила решительный «от ворот поворот». В такой ситуации самым естественным выглядит уныние. Но в Зинке уныния не чувствовалось и в помине. Её глаза отдавали каким-то странным, загадочным блеском, в котором отчётливо сквозило торжество.
Несостыковочка.
А может Зинка приходила не за деньгами? Может деньги являлись не более как поводом, а на самом деле ей просто хотелось насладиться Натальиным горем? Есть ведь такая препротивная категория людей, которым доставляет удовольствие лицезреть боль других. Особенно тех, у кого жизнь сложилась лучше. А Зинка, хотя о мёртвых и не принято говорить плохо, являла собой отнюдь не воплощение добродетели.
А не Зинкиных ли это рук дело?
В моём воображении разыгралась следующая сцена.
Наталья идёт с сыном гулять в лес. У поваленной сосны она внезапно теряет сознание. Испуганный мальчик отчаянно зовёт на помощь. Его крики слышит собирающая на болоте клюкву Зинка. При виде беспомощного ребенка в её голове зарождается дьявольский план — тайно его продать. Либо на донорские органы, либо в так называемое «секс-рабство». В наше отягощённое вакханалией пороков время такие случаи — не редкость. Недавно по телевидению об этом была даже целая передача. Зинка прячет ребёнка в укромном месте на болоте, связывает его, чтобы он не убежал, после чего, обуянная страхом от содеянного, возвращается домой.
Покупатель, или, говоря её языком, «спонсор», находится через несколько дней.
Получив деньги, Зинка впадает в эйфорию. Но её счастье длится недолго. Её «убирают». Кому нужен свидетель, да ещё такой ненадежный, способный в любую минуту распустить язык!
Я беспокойно заёрзал. Моя кровь забурлила. Сердце переключилось на бешеный галоп.
Так вот, наверное, куда вёл меня Нигер. Он вёл меня на место, где Зинка прятала похищенного мальчика.
Я возбуждённо вскочил. Меня наполнила уверенность, что я ухватил конец этого запутанного клубка. И тут у меня перехватило дыхание: в окне спальни отчётливо мелькнул чей-то силуэт. Я спрыгнул с кровати и ринулся в прихожую. Отведя щеколду, я слегка приоткрыл дверь и устремил взгляд в образовавшийся зазор.
