Магазин стал наполняться покупателями.
— Надь, ты работаешь? — донёсся до меня гнусавый, чем-то похожий на гусиный гогот, голос.
Он звучал настолько колоритно, что я невольно скосил глаза на её обладательницу. Это была миниатюрная средних лет дама в ярко красном жакете. Под покрывавшим её лицо густым слоем пудры просматривалась сетка красных жилок.
— Работаю, Люсь, подходи, — отозвалась белокурая продавщица мясного отдела с прозрачными и голубыми, как у старинной фарфоровой куклы, глазами.
Поскольку её прилавок располагался рядом с моим «дежурным постом», я оказался невольным свидетелем завязавшейся между дамами беседы.
Женщины поприветствовали друг друга, и на фоне взвешивания небольшой порции сосисок завели речь о Зинке.
— Какой ужас! Какой ужас! — закатив глаза, воскликнула дама в жакете.
— А что тут удивительного? Всё к этому и шло! — развела руками белокурая продавщица. — Сама же себя и погубила. Пьянство до добра не доводит.
— А ведь я её в тот день видела, — жалостливо вздохнула Люся. — Возвращаюсь вечером с работы, смотрю — чешет навстречу. Ну, думаю, сейчас, как обычно, начнёт деньги в долг просить. Нет, не начала. Поздоровалась, пошла дальше. Вся такая довольная. Я удивилась, кличу: «Зин, ты что, на работу устроилась?». Она обернулась: «А зачем мне работа? Я теперь и без работы буду хорошо жить» — «Это как?» — «А вот так. Спонсора нашла».
— Спонсора?
— Да, спонсора. Так и сказала. Хитро прищурилась и почесала дальше. А спонсор тот, видать, самим дьяволом оказался. Взял, да забрал к себе той же ночью.
— Довольная, говоришь, шла? — усмехнулась Надя. — А я неделю назад её другой видела. Всю перепуганную, бледную, как смерть. Сижу вечером во дворе, перебираю картошку, гляжу — летит, как будто за ней кто-то гонится. Глаза от страха — что эта тарелка.
— Постой, постой, — нахмурила лоб дама в жакете, — это не тогда было, когда «Зимнюю вишню» по телику показывали?
— Тогда. В прошлый вторник. Я ещё всё время на часы смотрела, чтобы не опоздать.
— Так ведь я тоже её в тот вечер видела. Она из леса бежала. Я ещё подумала: «Что это с ней такое случилось?».
— А что ей в лесу-то понадобилось?
— А ты что, не знаешь?
— Нет.
— Вот те раз! Она там клюкву собирала. Она же клюквой на рынке торговала. Пить-то на что-то надо. Всегда со своей авоськой за ней ходила. Такой серой, замызганной, потрёпанной…
Меня словно хлестануло по лицу. Серая, потрепанная авоська? Да ведь я её видел! Тогда на болоте, возле клюквенных кустов! Вот почему она показалась мне знакомой: она была в руках у Зинки в то самое августовское воскресение, когда мы с Натальей гуляли по городу! Прошлый вторник? Так ведь Димка исчез именно тогда!
