А я ведь тоже когда-то загадывал, прикидывал да предполагал, да ставил себя на место других, с какой-то едкостью вспомнил Анджей. Откуда ей-то знать? Даже интересно, когда жизнь щёлкнет рыжую по носу так, что и она поймёт — далеко не всегда всё идёт так, как мы предполагаем, а в жизненной ситуации человек крайне редко ведёт себя так, как хотел бы.
— Просто… единожды сотворив новый мир и новую жизнь, невозможно взять и отказаться от этого. Это же не случайно нам даётся. Не напрасно, не впустую. А что мешает вам вспомнить, как вы были писателем? Что мешает вам писать, как когда-то? Быть волшебником, быть… Демиургом?
— Даже пять лет назад всё было бы не так просто, — повторил Анджей свои собственные слова, сказанные две недели назад. Две недели? Как будто вечность прошла. — А сейчас… Я не могу писать, как когда-то. Потому что я не могу жить, как когда-то.
— Пишите по-другому. Но пишите!
Он провёл ладонью по лицу, точно снимая паутину. Устало… Да, раздражения не было. Только усталость.
— Полина, я не могу писать, — слова крупной дробью сыпались в прохладе вечернего воздуха. — Чтобы творить, надо жить. Я — существую.
В её лице он прочёл удивление. Непонимание. Упрямство.
— Да, ещё пять лет назад я смог бы измениться, если бы захотел. Если бы у меня хватило сил преодолеть себя и окружающих. И сломать стену равнодушия между ними и моими… мирами. Это только на словах кажется таким простым. И только в вашем возрасте. Устрица, вы сказали? Ну да… Так вот, чем старше устрица, тем крепче её раковина, как вы понимаете. И тем труднее устрице её ломать.
Он нашарил в кармане ключи.
— Но когда твоя жизнь разделяется на «до» и «после», когда ты твердишь себе, что всё это происходит не с тобой, когда твои чувства атрофируются, когда ты перестаёшь ощущать прикосновение ветра, тепло солнца, вкус хлеба… Да, потом, когда ты понимаешь, что это реальность, всё возвращается. Но совсем другим.
Рыжая смотрела на него, и в её слепых глазах Анджей читал невысказанный вопрос — а как же иначе?
— И Марьгригорьевна, рассказывая вам обо мне, ни разу не упомянула о том, что случилось пять лет назад?
Она мотнула головой.
— Понятно, — он вытащил ключи из кармана и отстранённо покрутил их на пальце. — Хотите знать?
Полина, помедлив, кивнула.
— Я убил свою жену. И ребёнка.
Анджей отвернулся. Не обернувшись, он вошёл в подъезд.
Она его не окликнула.
