«Городской», — пренебрежительно подумал энкаведешник, доставая из чемоданчика пистолет.
Стрелять он не стал — решил взять живым. Так они и шли до самого утра вдоль насыпи. Чекист надеялся, что встретится полустанок, ну а «враг народа» или кто он там такой, неизвестно на что, может быть на то, что конвоир подвернет ногу. Они даже немного поговорили.
— Ты кто такой? — спросил Прокофий.
— Будто сами не знаете.
— Да вот не знаю.
— Чего тогда за мной идете?
— Потому что ты спрыгнул. У тебя же билет до Пскова.
— Воздухом решил подышать. Душно в вагоне.
— На что намекаешь?
— Как водится.
— Ну-ну. А все-таки поясни.
— Да нафуняли там сильно.
— Шути, шути. До Пскова-то пешком пойдешь?
— Зачем. Вы меня туда привезете.
— Ишь ты, прыткий какой.
— Так захотите же выяснить, кто я такой, почему с вагона спрыгнул.
— А если я тебя пристрелю? Скажу, побежал в лес. На предупредительные выстрелы не отреагировал.
— Чего ж до сих пор не стреляли?
— Жду, пока все о себе расскажешь. Окажешься крупной рыбой, шпионом или заговорщиком, оставлю в живых, ну, а если мелочью, задохнувшейся от бздюхов — пристрелю. Ни награды за тебя не получишь, ни поощрения. Так что давай, запевай…
Беглец с откровенной ненавистью всмотрелся в своего преследователя и грубо перейдя на «ты» выдавил сквозь зубы:
— Да, рыба я крупная, такую ты еще не ловил. Застрелишь, тебя самого к стенке поставят. Так что, давай, догоняй. — Пассажир резко сошел с насыпи и неторопливо направился к лесу.
— Стой, стрелять буду! — заорал энкаведешник, но «враг народа» не соизволил даже оглянуться.
Они быстро углубились в дебри и, проплутав в этом диком лесу два дня, не повстречали в нем ни одного человека, не наткнулись ни на тропу, ни на дорогу, а на третий день уперлись в болото. Поели белой, совсем незрелой клюквы и каких-то сырых грибов.
— Подстрели хоть птицу какую-нибудь, — попросил «враг». — Ведь с голоду помрем.
— Лучше тебя, — заскрипел зубами энкаведешник.
— Людоед, — совсем незлобно возмутился беглец. — И зачем ты ко мне привязался? Возвращайся назад, а я тут останусь. Лучше в лесу помру, чем от пули.
— Нет уж, сдохнешь ты только от пули, — уверенно пообещал капитан.
— Ну, раз так, тогда чем быстрей, тем лучше, — сказал пассажир и пошел прямо в болото.
Следующую ночь они провели на крохотном клочке суши. Проснулся Прокофий от кошмара. Ему приснилось, что к его островку приближается неведомое чудовище. Оно бежало по трясине, не проваливаясь и не выбирая дороги. Без лица, без глаз, только полуоткрытый рот с черными зубами на бесформенной голове и руки-крюки, жадно выставленные вперед, которые как будто что-то ловили в густом тумане. Капитан хотел выхватить пистолет, но не смог этого сделать — тело не слушалось. Он закричал, но выдавил из себя лишь жалкий стон. Чудовище зависло над ним, оскалилось и плотоядно взвыло от радости. А дальше чекист или провалился в беспамятство или, скорее всего, потерял сознание. Очнулся, когда рассвело. Его пленник ухитрился развязать ремень, которым был привязан к березе, и сбежал.
