И тут они заметили попрошайку Сяву, который неторопливо загружал в себя уже третью кружечку чудодейственного напитка и, брезгливо перекатывая губой, как бы нехотя пожёвывал крысу.
— Вот морда, — удивился Культя, — казалось бы, пустой человечишка, без настоящих способностей, а расселся тут, словно капиталист. Может, он и нас угостит? Пивка я, пожалуй, ещё бы выпил.
— Чем заслужишь? Будешь критиковать его попрошайнические способности? Так они у него — на высоте. Пошлёт он тебя.
— А тебя?
— Своей потребностью дать кому-нибудь в глаз я сегодня уже пользовался на рынке. Он и меня пошлёт.
— А ты ему в ухо, — не терял надежду Культя.
— А он меня в Партком.
— Да, безвыходное положение, — согласился Культя нехотя. Кнут встал, почесался, зевнул.
— Пора искать ночлег, — сказал он.
— А я хотел бы женщину. — Культя мотнул пьяной головой.
— Бабу? Сява вон трепался о бабах. Он тебя отведёт.
— Сява? Не верю я этому попрошайке. Хитрый он. А раз хитрый — значит, обманщик. А раз обманщик — значит, плут. А раз плут — значит… — Культя икнул.
— Значит, хитрый, — подсказал вырубала.
— Точно. Он промурыжит нас своими обещаниями, а потом начнёт что-нибудь выпрашивать. Знаю я таковскую публику.
— Правильно. Идём спать, — поддакнул Кнут пьяно. — Баб я, конечно, тоже потребляю с удовольствием, но не осталось у меня ничего, чтобы рассчитаться.
— А, может, этот Сява и не врал, — опять начал размышлять Культя. — Может, он просто надеялся нас попридержать поблизости, чтобы потом каждый день выпрашивать. Логично?
— Да брось ты. Не связывайся. Сам говорил, что он хитрый.
— Хитрый — значит, умный. А умный — значит, не дурак.
— Заклинило тебя что-то, — забеспокоился Кнут.
— А если он не дурак, то ему выгоднее не обманывать. — Культя принялся развивать мысль в приятном для себя направлении. — А если он нас не обманывал — значит, он действительно знает какую-то там Кисю… или Писю…
— Басю, — вспомнил вырубала. — Или Васю.
Культя неверным шагом направился к попрошайке.
— Веди нас к Басе, — потребовал критик твёрдо.
Сява расплылся в добрейшей улыбке, гостеприимно развел руками, склонив голову на бок.
— Как приятно слышать разумные речи, — заговорил он. — И ещё приятнее слышать их от достойных товарищей. Таких товарищей, которые не какие-нибудь там проходимцы, прохиндеи, прохвосты. А очень даже достоуважаемые товарищи. Досточтимые и достопочтенные. Ах, какие…
— Ну, так идём скорее, — не терпелось Культе.
— Идём так идём. Скорее так скорее. Разве я против? Я всегда рад. И не просто рад, а чрезмерно рад. Даже не чрезмерно, а чрезвычайно. Если б ты только знал, как я рад. — Сява перешёл на привычную скороговорку, но с места не сдвинулся.
