— Нужно дёргать отсюда, иначе нам конец.
— Не суетись. В блокадном Ленинграде людям приходилось куда хуже и ничего, жили. У нас, по крайней мере, пока есть еда.
— Вот именно пока.
Во двор въехала машина.
Аня соизволила открыть глаза, и мы переглянулись.
Я тихо подошел к окну и выглянул. Возле подъезда стоял грузовик. Из кабины вылезли трое в костюмах бактериологической защиты. На фоне заснеженного двора они смотрелись как три гротескных белых медведя. Полуденное зимнее солнце не согревало эту маленькую Антарктику.
— Санитары, — пояснил я жене.
Я торопливо направился к шкафу. Мерзлое белье холодило и без того онемевшие пальцы. Я вытащил ружье и передал Ане. Она накрыла его одеялом. Так, на всякий случай.
— “КАМАЗ”.
— В кузове?
— Накрыт брезентом.
Я снова подошёл к окну. Трупы во дворе уже убрали. Быстро работают. Большая практика.
Через полчаса в дверь позвонили. Я пошел открывать. В квартиру просочились те самые трое, но без шлемов. Старший, похожий на моржа, огляделся и спросил:
— Где?
— В кладовке.
Я ожидал чего угодно, но только не такой деловитости.
— Ясненько.
Санитары протопали в кладовку, без особой нежности выволокли трупы и потащили на улицу.
Усатый бесстрастно наблюдал за подчиненными.
— Курить есть?
Я молча протянул пачку.
— Вообще щас с куревом проблем нет, вот только щас закончились засранцы.
“Морж” ловко сунул сигарету в рот, прикурил от моей зажигалки и блаженно затянулся.
— А почему шлемы не носите?
Начальник философски пожал мощными плечами.
— А толку то. Против психа не поможет, а дрянь эта только через прикосновение, а не через воздух проникает.
— Говорят, ищут лекарство.
— Говорят, может и найдут. А мне и так неплохо. Всё равно жил один. Вот только очистим немного улицы и жить можно будет. Магазинов полно, а людей мало. Бери, не хочу.
— А много, — в горле запершило, — много вообще-то людей осталось?
— Не больше, чем было первобытных. Так что мы новые первобытные или новые динозавры. Это уж как повезет, найдут причину или нет. А мне и так неплохо. Печку нашел, дров вон полно, стоят голыми ветками шуршат, да и у других людей есть чем поживиться. А лето настигнет, так вообще не жизнь, а малина. Людишек мало, если вообще кто-то останется. Делай что хошь. А я ничего, я выживу. Так что, нормально всё, путём.
Усатый кинул окурок прямо на пол, затоптал ногой и кивнул на прощание.
— Ладно, не скучайте, я пошел, работы много.
В коридоре трещали двери. Взламывали “мёртвые” квартиры.
