Прежде всего необходимо было обеспечить для населения защиту от солнца, которое в этот сезон стояло над островом в полдень точно в зените. Поэтому первыми нашими трудами было устройство из рей и парусов палаток. Кроме того, были оборудованы кухня и, как уже было сказано, охраняемый склад для продуктов, а еще того паче – для воды и бывших в бутылках вина и пива. Нашим диктатором стал самый энергичный из мужчин, главный инженер по прокладке кабеля господин Джисборн. Господин Ньюалл уже на рассвете дня катастрофы отправился на одной из трех бывших у нас лодок за помощью в Мокку – ближайший город-порт на побережье Аравийского моря. Там помочь согласились, но не очень энергично. Видимо, сказалось то, что в городе после проведенной недавно англичанами бомбардировки Джидды[136] к европейцам относились не очень хорошо. Поэтому он затем отправился в Баб-эль-Мандебский пролив в надежде встретить там судно. От этой его поездки на шаткой утлой лодчонке зависели тогда наши жизни, в ней концентрировались все наши надежды на спасение! И миссию удалось выполнить с помощью моей подзорной трубы, которую я купил для этой экспедиции в Мюнхене у Штейнгеля.
Когда сопровождавший кабелеукладчик британский военный корабль, вышедший из Адена несколькими днями позднее и забравший оставшихся там наших инженеров, ранним утром проходил через пролив, один из инженеров, господин Эссельбах, стоял на палубе и разглядывал в мою трубу бесконечные морские дали. Увидев белую точку, он понял, что это парус европейской лодки, поскольку паруса туземцев были исключительно коричневого цвета. Он обратил на нее внимание корабельных офицеров и самого капитана, который немедленно взял курс на эту точку. Она же, постепенно увеличиваясь, к удивлению экипажа, постепенно приобретала очертания и все признаки шлюпки знакомого морякам лайнера, на борту которого явственно проступала фигура известного инженерам и легко различимого по длинной белой бороде господина Ньюалла.
Между тем жизнь на коралловом острове развивалась именно так, как она и должна была развиваться. С девяти часов утра до четырех часов дня мы спасались в укрытиях от палящего солнца и от сопровождавшей его изнурительной жажды. После этого готовился нехитрый обед. В первый же день каждому была выдана бутылка пива, вода же предназначалась для женщин и детей. Употреблять вино было опасно: в такую жару оно слишком сильно подогревало кровь и все, кто его пил, заболевали. Первые два дня прошли относительно нормально, но на третий день нами начали овладевать усталость и отчаяние. Верные старые слуги отказывались выполнять даже мелкие приказания, несмотря на предлагаемое золото. Даже взятые на берег овцы и собаки, и те заметно тосковали, проявляя не свойственную им в нормальных условиях вялость. Они всячески старались залезть под навес, всем видом давая понять, что предпочитают, чтобы их зарезали, но не держали на этом ужасном солнцепеке. Только свиньи являли собой пример выносливости. Они беспрерывно бродили по острову, тщетно стараясь найти пригодные для жизни участки и какое-то пропитание, пока, обессилев, не упали на землю и не издохли.
