Когда мы с Вильгельмом Мейером дождались своей очереди и уже под утро были доставлены на риф, находившиеся там женщины пребывали в самом плачевном состоянии. Многие из них были одеты лишь наполовину и почти все были без обуви. Между тем остров, на который, возможно, вообще еще не ступала нога человека, своими острыми коралловыми сколами моментально разрезал ступни ног в кровь. Вот тут требовалась незамедлительная помощь. Я был одним из немногих обутых счастливчиков, кроме того, у меня в кармане был нож. Вернувшись на разбитое судно, я привез с него большой кусок линолеума, кусок более тонкого материала и открыл мастерскую по производству сандалий. Первую пару я дал Мейеру, которому не удалось спасти свои сапоги, а затем он с радостью взял на себя обязанности по распределению моей продукции между сидевшими по сторонам на корточках дамами. Много лет спустя он часто и с удовольствием вспоминал, какими благодарными взглядами одаривали его, как доброго евангельского самаритянина, бедные женщины и девушки.
Но что же дальше? Утром в воскресенье, на Пятидесятницу, около 500 человек сидело на голой коралловой скале, площадью около одного гектара, примерно в восьми милях от основных морских путей. В тот прекрасный, тихий вечер штурман и рулевой, по-видимому, уснули, и мы забрались в опаснейшую и печально известную коралловую область к югу от Панцирных островов, которую прочие судна старательно обходят. На случайное спасение надеяться было опасно, при остром дефиците питьевой воды время, которым мы располагали, было крайне ограничено. Корабль затонул не полностью, и нам удалось спасти большое количество съестных припасов, но в баки с питьевой водой залилась вода морская и сделала ее непригодной к употреблению, а аппарат для дистилляции мы вытащить так и не смогли. В нашем распоряжении была только вода, которую мы нашли в каютах, и единственным путем к выживанию было наиболее экономное ее использование.
Но нехватка воды была не единственной угрозой. Экипажи шикарных кораблей Peninsular et Oriental, совершавших рейсы между Суэцем и Индией, почти сплошь состояли из туземцев, так как другим людям сложно выносить жаркий климат Красного моря. Среди полутора сотен рядовых членов экипажа «Алма» было всего три или четыре европейца. Капитан был болен и вскоре после аварии, возможно вследствие шока, вызванного катастрофой, умер. Офицеры, погубившие пароход, окончательно потеряли свой авторитет среди матросов и теперь тщетно пытались выстроить вертикаль власти и восстановить дисциплину. Все было тщетно: матросы отказывались подчиняться, отбирали вещи у путешественников и по-хамски вели себя с дамами. В этих условиях мы решили образовать нечто вроде маленького государства с законным правительством. Группа молодых и энергичных людей, включавшая нескольких возвращавшихся из Индии домой английских офицеров, привезла с корабля находившиеся там скорее для украшения, чем для дела винтовки со штыками и объявила на острове военное положение. Один из попытавшихся оказать сопротивление пьяных матросов был убит, а на вершине острова, как знак нашей власти, была построена виселица. Там же был устроен склад спасенного провианта, возле которого был организован сторожевой пост. Все это оказало на население нового государства несомненное успокаивающее воздействие и помогло вернуть экипаж в рамки повиновения.
