Там я обнаружил почти весь экипаж, совершено спокойно ожидавший, как будет развиваться драма далее. В тишине ночи мы услышали приглушенные женские крики о помощи, ведь многие дамы все еще находились в полузатопленных каютах и не могли самостоятельно их покинуть. Все были готовы пуститься им на помощь, но сделать это было не просто, так как наклон судна составлял уже более 30 градусов и в такой ситуации передвигаться по гладкой палубе было почти невозможно. И тут хорошую службу сослужил найденный мной канат. Более нашего знакомый с внутренним обустройством корабля матрос спустился к входу в каюты, привязал к канату одну из дам, и мы быстро вытянули ее наверх. Но такая процедура занимала много времени, а спасения ожидало еще много людей. Поэтому мы, используя другие канаты, устроили нечто вроде живой цепи, по которой буквально из рук в руки передавали наверх наших бедных, дрожащих, перепуганных дам, которых хлынувшая в каюты вода застала врасплох. Если происходила заминка, раздавалась команда «Стоп!», после которой каждый из нас застывал со своей ношей в руках и так держал ее до тех пор, пока движение не возобновлялось. Во время одной из таких остановок я при свете луны увидел, что в моих руках находится молодая, обворожительно прекрасная креолка, красотой и гордостью которой мы с друзьями восхищались еще несколько часов назад. Тогда мы не думали даже подойти к ней, теперь же этот бедный трепещущий и весь мокрый птенчик в поисках защиты всем телом прижимался к моей груди.
Напоровшийся, по-видимому, на подводный коралловый риф, наш корабль быстро погружался. Окна и двери кают и других помещений были открыты, и воде ничто не мешало заполнять трюмы тонущего судна. Оно уже почти лежало на боку, и теперь наша жизнь и смерть зависели от того, остановится ли оно в таком состоянии или перевернется, сбросив всех нас в море. Для того чтобы следить за ситуацией, я устроил некое подобие обсерватории, определяя угловое положение корабля по звездам, и каждую минуту сообщал присутствующим о положении дел. Все жадно ждали моих сообщений. Возглас «Стоит!» неизменно встречался всеобщим коротким ликованием и радостью, а слово «Погружается» – грустными вздохами и испуганными вскриками. Наконец судно окончательно остановилось, после чего утомительное и парализующее дух ожидание смерти сменилось энергичными подготовками спасательных работ.
Ночь была лунной, и мы ясно видели выступающий из воды коралловый риф, до которого было всего несколько сотен метров. Хоть и с трудом, но нам удалось спустить висевшие с подветренной стороны шлюпки, на которых, по старой английской морской традиции, первыми на берег были доставлены женщины и дети. На самом деле это было крайне непрактично, ибо, оказавшись без поддержки, на суше они на время становились еще более беспомощными и несчастными, чем на корабле, в окружении мужчин, но традиция должна была быть исполнена неукоснительно, и она была исполнена.
