и Реньо
[81]. Итоговый доклад был подготовлен Реньо и прочитан им на заседании академии, на которое нас с Дюбуа любезно пригласили. Оппонентом был Леверье
[82], защищавший электрохимический телеграф Бэйна
[83], однако его остановил председатель собрания, пожизненный секретарь академии Араго
[84]. Он поблагодарил меня за статью, которую решено было напечатать в Savants étrangers
[85].
На меня это публичное обсуждение моей первой посвященной телеграфу научной работы, в котором участвовали ведущие мировые ученые, произвело глубочайшее впечатление и вдохновило на новые работы. Можно, конечно, привести множество доводов против таких обсуждений, которые якобы мешают свободному развитию науки, играя роль санкционирующего органа, но если организовать контроль над ними со стороны общества и обеспечить максимальную публичность и доступность, то они, безусловно, могут стать очень полезными и оказывать большое стимулирующее действие.
Публикация моих «Memoire» в Savants étrangers и перепечатка в «Анналах…» Поггендорфа в статье «Об электрических проводниках и аппаратах» той их части, где говорилось о подземных проводах, обеспечила мой приоритет на некоторые научно-технические изобретения. Тем не менее позднее на часть из них были высказаны претензии со стороны других лиц. В связи с этим я не могу не высказать здесь некоторые соображения по вопросу все растущей потребности в международной защите прав литературной собственности. Надо признать, что за последние десятилетия количество опубликованных на разных языках материалов, посвященных различным научно-техническим вопросам, выросло настолько, что ознакомиться с ними стало очень трудно, почти невозможно. Само собой разумеется, что те, кто посвящает все свое время собственным разработкам, в особенности те, кто действительно способствует развитию научных технологий, часто просто не имеют достаточного времени для того, чтобы ознакомиться с достижениями других людей в той же области, даже если они владеют иностранными языками. Часто именно по этой причине они вообще предпочитают не обращать внимания на труды своих предшественников. В качестве примера я могу привести самого хитроумного и изобретательного физика всех времен – Фарадея. Про заизолированные гуттаперчей провода он узнал лишь спустя много лет после изобретения, когда в Англии их начали применять в морских кабелях, обматывая сверху для надежности железной проволокой. Исследовав некоторые связанные с ними явления заряда, он написал об этом научный очерк. Когда же Дюбуа-Реймон прислал ему без каких-либо комментариев копию моих представленных во Французской академии «Memoire», великий физик моментально напечатал вторую статью, в которой привел выдержки из моей работы и признал за мной безусловное право первенства на открытые явления и на их объяснение. Но другие английские авторы, такие как Уитстон, Дженкин
