После того как утомительные работы по перемотке были завершены, а роковой барабан – демонтирован, мы предприняли вторую попытку. Погода стояла великолепная, и процесс кабелеукладки шел без каких-либо затруднений. Правда, море оказалось глубже, чем указывалось во французских морских картах, и нам пришлось довести нагрузку на динамометре до критической величины, дабы кабель ложился как можно ровнее. Его расход я контролировал с помощью электрического регистратора, который меня никогда раньше не подводил. Дела шли хорошо и мы уже видели вдали высокие берега у Картахены, как вдруг регистратор отказался работать. Как потом выяснилось, его винт запутался в водорослях. По моим последним расчетам выходило, что у нас после укладки должен еще остаться некоторый запас. Поэтому, подойдя к брату, я предложил несколько разгрузить динамометр, чтобы уберечься от возможного повреждения кабеля. Он был очень доволен моим предложением и уже хотел показать, что даже при небольшом сдерживании кабель будет ложиться ровно и спокойно, как вдруг он совершенно тихо и спокойно оборвался. Тормозное колесо моментально встало, оборвавшийся конец исчез в глубине, а вместе с ним исчезла и значительная часть нашего капитала, так как мы прокладывали кабель за свой счет. Но еще более нас удручало, что мы потерпели фиаско как техники. Результаты месячного, полного проблем и опасностей труда, и не только нашего, но и множества помогавших нам в прокладке этого кабеля людей, в один момент оказались уничтоженными. И все из-за нескольких сгнивших пеньковых ниток. Кроме того, весьма неприятно было стать объектом сочувствия всей нашей корабельной компании. Наше безрассудство было наказано самым суровым образом.
Спустя несколько часов после потери кабеля мы высадились в порту Картахены. Целый месяц до того мы жили, не получая никаких новостей из Европы. Даже в Альмерии из-за краткости визита мы успели узнать лишь, что началась новая война с датчанами за герцогство Шлезвиг-Гольштейн. В гостинице Картахены мы нашли английские и французские газеты, откуда узнали всю информацию о политических событиях, потрясавших наше отечество в последнее время. В статьях, рассказывавших о Германии, произошла большая перемена в сравнении с тем, что писалось во времена войны и поражения Дании, у которой Англия была главным покровителем. Мы привыкли к похвалам, которые воздавала печать немецкой науке, музыке, немецким песням, и состраданию, высказывавшемуся по отношению к добродушным, мечтательным и крайне непрактичным немцам. Теперь же они изображались как едва ли не самые кровожадные, злобные и воинственные существа на земле, только и думающие о том, как присвоить себе чужие территории. Признаюсь, что эти пассажи не только не раздражали меня, но даже доставляли искреннее удовольствие. Гордость за себя и за Германию с прочтением каждой подобной статьи у меня только росла. Слишком уж долго немцы были для мировой истории пассивным материалом. Теперь же из статей в «Таймс» было ясно видно, что они начали выбирать свой курс, следуя собственной воле, и тем самым возбуждали гнев тех, кто ранее оставлял право на такой выбор лишь за собой.
