— Ты всегда терпеть его не мог.
— Да, потому что он ублюдок и не знает, что такое хороший пинок.
— Если бы ты только попытался узнать его… Если бы ты только попытался отнестись к нему с симпатией, ты бы сразу обнаружил в нем массу достоинств. В конце концов, он делает много хорошего для нашего выпуска.
— Бог ты мой! — воскликнул Биль. — Да какое это имеет отношение к нашему разговору? Выходит, если я по чистой случайности оказался в учебном заведении, где обучается шестьсот человек, то обязан беспокоиться о своем выпуске?
— Неужели ты говоришь серьезно? — не мог не удивиться я.
— А ты? — ответил он вопросом на вопрос.
— Видишь ли… более или менее. Конечно, все мы встретились по чистой случайности, и все же для многих свой выпуск кое-что значит. Он дал нам многое.
— Да? Что же именно?
— Как тебе сказать? Это трудно выразить, но у нас, например, были совместные переживания.
— Какие же? И почему я должен обязательно извлечь что-то полезное из каких-то «совместных переживаний» с каким-то Боджо?
— Ну, ты-то совсем другое дело. А я знаю Боджо всю жизнь. Когда Боджо захочет, он может быть очень мил. По-моему, Боджо не нравится тебе главным образом потому, что он откровенен.
— О неприятных людях в их оправдание всегда говорят, что они откровенны. Боджо заслуживает хорошего пинка.
— Ты повторяешься.
— И еще повторю то же, потому что мне нравится так говорить, я получаю от этого удовлетворение. Вот посмотришь, когда-нибудь его все же… пнут как следует.
— Нет, нет! — перебил я. — Не верю. А если это и случится, то Боджо все равно не почувствует пинка.
Биль начал смеяться. Я всегда радовался, когда удавалось рассмешить его. Биль смеялся так, что у него вздулась рубашка на груди, а некоторые из присутствующих замолчали на полуслове.
— Эй! — окликнул нас Боджо из противоположного угла комнаты. — Над чем вы гогочете?
— Да вот Гарри говорит, будто у тебя такой толстый зад, что ты даже не почувствуешь, как тебя пнут.
Боджо на мгновенье задумался, а потом тоже захохотал.
— Приходится приспосабливаться к людям, — продолжал я, — если знаком с ними всю жизнь, живешь в одном городе и наши жены учились вместе. А тут еще мы с Боджо принадлежим к одному и тому же клубу.
По правде говоря, мы с Боджо никогда не сидели в клубе за одним столом, потому что он обычно обедал со старым мистером Блевинсом — главой фирмы «Лоу стрит ассошиэйтс». Если мы и встречались время от времени в клубе, то лишь внизу, в туалете, куда спускались помыть руки.
