Некоторые ребята называли Боджо хвастуном, однако он всегда мог сделать все, о чем говорил. Например, подняться или спуститься по лестнице на руках или выучить наизусть целые страницы из телефонного справочника. Естественно, что его фамилия оказалась на серебряном кубке Хэмфри А. Уокера с подписью: «Достойнейшему ученику школы св. Суизина»; позднее его имя могло бы красоваться и на других подобных кубках, если бы ими награждали тех, кто преуспевает в жизни.
Тем не менее со временем я все чаще задумывался, почему всегда находились какие-то люди, которые не любили его. Ведь не секрет, что как только Боджо появлялся среди нас, тотчас же составлялась небольшая группа студентов, которые принимались прохаживаться на его счет. Биль Кинг, например, постоянно твердил, что Боджо ублюдок, самый настоящий ублюдок. Возможно, он хотел сказать, что Боджо иногда злоупотребляет своим положением и авторитетом.
— А все же наступит время, — разглагольствовал Биль, — когда кто-нибудь основательно проучит этого ублюдка.
Впрочем, нельзя забывать, что Биль не терпел Боджо, и тот платил ему той же монетой.
Помню, как-то на одном многолюдном обеде, когда мужчины собрались в библиотеке, не проявляя особого желания присоединиться к дамам, расположившимся в другой комнате, Биль заговорил о Боджо. Сам Боджо в это время рассуждал о том, что творится с нашей футбольной командой, а потом принялся обсуждать положение акций одной электрокомпании, так что вы без труда догадаетесь, когда это происходило. Я сидел рядом с Билем и прислушивался к голосу Боджо.
— Ей-богу, — заявил Биль, — я не понимаю, как ты терпишь Боджо!
— А что? Не такой уж он плохой парень, — ответил я.
— А по-моему, типичный ублюдок.
— Я уже не раз слышал это от тебя. И все же в Боджо есть много хорошего.
— Твоя беда в том, что ты всегда соблюдаешь все правила игры, — продолжал Биль.
— А что тут плохого?
— А то, что ты уже достаточно взрослый человек и пора бы многое понять.
Я понял, что хотел сказать Биль, — ведь он из Нью-Йорка и у него совсем другие, чем у меня, взгляды на некоторые вещи.
— Вот один пример в доказательство моей точки зрения, — снова заговорил Биль. — Почему все называют его Боджо?
— Да его всегда так называли.
— Вот именно. Его зовут Лестер Браун, а ты сам говоришь, что его все называют Боджо. И я знаю, кто прозвал его так: мамочка. Вероятно, это было первое слово, которое он произнес. Ну скажи по совести, разве это не противоестественно? Если бы только кто-нибудь дал ему хорошего пинка!..
