— Что с тобой? — говорит мама. — Чего ты ревешь?
«Только один осторожный человек заметил это и, боясь чего-то, наступил на гордое сердце ногой…»
— Что с тобой, я спрашиваю! Объясни, что случилось?
— Тише! — шепчу я.
Зачем она мешает мне слушать?
— Вот оно что! Слушает дурацкие выдумки и ревет! — Она выключает радио. — А я никак не могу понять, чего она льет слезы. Нашла из-за чего печалиться.
— Включи! — прошу я. — Мама, включи!
— Действительно! Только этого не хватало… Успокойся. Успокойся, я тебе говорю, прекрати сейчас же! Будешь из-за всякой ерунды расстраиваться — никогда не поправишься. На, выпей воды.
Я не хочу воды, я хочу слушать про Данко!
— Я хочу слушать что дальше!
— Дальше такая же чепуха, как и вначале. Фантазии экзальтированного идиота. И безграмотного к тому же. Вместо того чтобы чушь выдумывать, лучше бы делом занялся.
На гордое сердце ногой!.. Почему, почему они такие злые?!
— Ниноленьки, Тамара едет! — сообщает бабушка.
— Какая Тамара? Не болтай ерунду!
— Какая ерунда? Вот, Надя пишет! Выехала двадцатого.
— Покажи! Действительно… Что же они раньше не написали? Да еще с Риткой… К чему это — не понимаю! Таскать за собой пятилетнего ребенка. Могла бы оставить с тетей Надей. Какой это отдых — с ребенком на руках! Так что же получается? Через день-два они будут в Москве. Не знаю, пусть останавливаются у Тали. У нас нельзя — у нас тиф.
— А у Тали чахотка!
— Да, — соглашается мама, — куда ни кинь — везде клин. И так плохо, и так нехорошо.
— У нас комната больше! — решает бабушка.
— Что ты говоришь? А то я без тебя не знала!
Тетя Тамара не боится тифа.
— Тетечка Лизочка! — Они целуются с бабушкой. — Боже мой, боже мой!.. Тетечка Лизочка, мамочка, родненькая! Как исхудала, какая маленькая сделалась!.. Ниночка, мамочка, а ты совсем не изменилась! Такая же красавица! И такой же дивный цвет волос!
— Какой цвет, каких волос, бог с тобой! — отвечает мама. — Седины уже, Тамарочка, больше, чем волос.
— Где? Что ты! Совершенно не заметно. А Светлана? Подумать только — какая прелестная девочка! Боже, какая дивная кожа!
— Кожа? Что ты выдумываешь!
— Дивная, дивная кожа! — не сдается тетя Тамара. — Неужели ты не обратила внимания? Нежная, матовая, бархатная — очарование. У моей Ритки совсем не то.
Я смотрю на Риту. Она молча и серьезно усаживается на табуретку напротив меня, складывает руки на коленях. Потом она складывает руки на груди. Потом подымает их и кладет на голову. Потом вытягивает к потолку ладонями вверх.
