Хозяйка района | страница 39
Иноземцева повернулась к молодому парню:
— Ты отправишься с письмами в город. Передашь их своим соплеменникам, пусть готовят выкуп. Надумают выкинуть что–нибудь типа освободительного налета и я, собственноручно, тех двух и вот этого, — Анна кивнула в сторону сникшего кавказца, — расстреляю. Понял?
Парень кивнул.
Судебный процесс прошел для Анны, как в тумане. Она ничего не помнила и не осознавала. Лишь приговор заставил ее собраться с мыслями. Она увидела встревоженное лицо мужа в первом ряду, расстроенное лицо матери. Ее удивило, почему нет отца. Но уже на другой день она поняла это. Анну должны были везти в тюрьму и идя к машине, с заведенными за спину руками, она увидела их всех: мать, сестер, Андрея с сыном, свекра со свекровью и отца в инвалидной коляске. Она дико закричала, отшвырнула конвоира в сторону и кинулась к родным:
— Отец!
Конвоиры скрутили ее и забросили в УАЗик, как куклу. Анна через зарешеченное окно увидела плачущих родных и крик мужа:
— Мы будем ждать тебя!
Уже в тюрьме Анна не один раз прокрутила в памяти судебный процесс, удивляясь, что там даже не упоминалось об избиении ее отца, о том, что по вине черных он стал инвалидом. Она сидела за швейной машинкой, снова и снова вспоминая зал суда. Ясно видела перед собой угрожающее лицо Ашота Мансурова в зале и торжествующие лица остальных кавказцев. Анна поклялась разобраться во всем, когда выйдет на свободу.
Нравы в бараках были суровые, но к ней никто не приставал после того, как она избила Коронку. Эта сорокапятилетняя мужеподобная баба в первый же день попыталась «наехать» на Анну и подчинить себе. Но Иноземцева отделала ее табуреткой и безразлично поглядев на корчившееся на полу тело, устало сказала столпившимся женщинам:
— Запомните раз и навсегда: ко мне не приставать! Навалитесь скопом, лучше сразу убейте, потому что потом я вас поодиночке переловлю.
С этого дня Анну старались не задевать. Даже поправившаяся после побоев Коронка поглядывала на нее с уважением. Надзирательницы узнали о швейном таланте Иноземцевой и освободили ее от пошива рабочих спецовок. Анна шила теперь только для тюремной обслуги. Даже жена начальника тюрьмы не брезговала обратиться к ней. Вера Алексеевна приносила модные журналы и заключенная шила для нее платья не хуже фирменных. Иноземцева понравилась ей своим спокойствием, умной и связной речью. Она начала расспрашивать Анну о том, как та попала в тюрьму и женщина рассказала все. Кокарева упросила мужа показать ей дело Иноземцевой и помогла Анне добиться свидания с Андреем и матерью. Побеседовала с ними и получила подтверждение словам заключенной. Подробно рассказала все мужу. Привыкший относиться спокойно ко всему, Борис Игоревич на этот раз был здорово удивлен и обещал жене, при малейшем удобном случае, отпустить Иноземцеву на свободу. Как только правительство объявило амнистию он тут же вписал фамилию Анны в приказ. Вместо пяти лет, она отсидела в тюрьме три года и была освобождена досрочно за примерное поведение.