— А у меня они жили нынче целую неделю. Дом–то большой у меня. Хозяйничали, как в собственном дому. Грязи натащили, а мне теперь и не убраться по–хорошему. Раньше, подмету маленько и снова у меня чисто, а теперь, как в хлеву. А этот безбожник икону стащил. Пусть возвращает, она мне еще от матушки досталась.
Анна быстрехонько сообразила, что заниматься женскими делами на Кавказе позором считается, но сказала:
— Они вам, бабушка, сегодня весь дом вымоют. И икону он тебе вернет. Или заплатит хорошо.
В толпе сразу же загудели:
— Тогда и нам пусть платит за разбой!
Иноземцева подняла руки:
— Я согласна с вами. — повернулась к кавказцу, — Все слышал? Плати людям.
Тот ответил:
— Денег здесь нет столько. Они у меня в городе. Я согласен заплатить, если потом отпустят. Только пусть полы не заставляют мыть.
— Условия сейчас ставишь не ты, а они. Полы вы вымоете, чтобы в следующий раз ты сто раз подумал, прежде чем в чужой дом врываться. И икону вернешь!
— Икону не могу.
— Почему?
— Она уже продана.
— Выкупишь!
— Но я уже не куплю ее за ту цену, за какую продал!
— Это твои проблемы.
Кавказец подумал: «Ничего я вам платить не буду. Как только выпустите, так и исчезну». Анна, как будто читая его мысли сказала:
— Тогда пиши письмо кому–нибудь из своих в городе, пусть присылают выкуп и икону. После передачи денег и иконки тебя отпустят. А пока поработаешь в деревне на тех, кого ты обидел ни за что.
Толпа довольно загудела, а кавказец заметно сник. Остальные заволновались. Иноземцева снова заговорила:
— Люди! Есть среди них еще виноватые?
От толпы отделилось сразу несколько человек. Загомонили разом:
— Настоящих–то злодеев здесь нет! Где Мансур? Где чернож… с длинным носом?
Анна опять подняла руки:
— Мансуров сбежал, бросив свое войско. Прямо в грязную канаву сиганул и сейчас находится где–то в лесу. Будьте осторожны, он вооружен. А те трое, о которых вы говорите, у нас в камере сидят. У меня к ним особые счеты. Я их шесть лет искала.
К облегчению Павла кровопролития не произошло. К остальным кавказцам претензий у людей не было. Старушка, у которой они жили, указала рукой на молодого парня на ступеньках и заступилась:
— Доченька, отпусти его по–хорошему. Он часто со мной разговаривал. Уважительный паренек! И когда готовили, всегда мне горяченького приносил.
Анна улыбнулась:
— Ну, раз уж вы за него просите, он и будет курьером! А остальных распределите по домам тех, кого они обижали. Пока выкуп не придет, пусть помогают вам по хозяйству. Но глядите, люди, чтобы они не сбежали.
