— А тебе не страшно? Ведь все, что вы делаете незаконно. И рано или поздно вы все, вместе с Иноземцевой, можете оказаться за решеткой.
Горин издевательски хохотнул:
— А где ты видишь закон? У милиции? Так нашу местную милицию я с великой радостью поставил бы к стенке и сам их, из автомата. Еще в ночь переворота хотел, да Анна Николаевна не позволила. Ты вот говоришь, «за решеткой окажемся». А знаешь ли ты, что соседние районы по нашим стопам пошли? Что молчишь? Крыть нечем? А я тебе скажу, мы Анну Николаевну во главе района хотим поставить. Законно! И хотим, чтобы разные там Коломенцевы за решеткой оказались. А правительство с народом воевать не будет, ты ведь и сам это знаешь.
Павел примиряюще положил ему руку на плечо:
— Не злись! Я ведь просто понять хочу, в чем тут дело? Потому и спрашиваю.
Горин внимательно посмотрел ему в глаза и уже более миролюбиво ответил:
— А ты с ребятами поговори. А еще лучше, с Ниной Васильевной, домоправительницей Анны Николаевны. Иноземцеву лучше не трогай, ей и так тяжело вспоминать. Ты сам это понять должен.
Оба снова закурили. Холод забрался Павлу под рубашку и он зябко поежился. Юрий заметил:
— Чего без куртки?
— Куртка в машине осталась, а ее будить не хотел.
— Сейчас что–нибудь придумаем.
Горин решительно подошел к крайней избе и постучал в наличник. Сразу же выглянуло старушечье лицо. Юрий попросил:
— Баб Мань! Дай что–нибудь накинуться человеку. Замерз он. Я верну потом.
Не говоря ни слова, лицо исчезло и почти сразу же на крылечке появилась сухонькая старушка с фуфайкой в руках:
— Не знаю, ладна ли будет. Он вон какой большой!
Взглянула, прищурясь, на побледневшее лицо Светлова:
— На плечи–то накинь, накинь! Вы бы давно постучались, ведь я все равно не сплю. Пойдемте–ка, я вас горяченьким чайком напою.
Горин поблагодарил:
— Спасибо, баб Мань, но я на посту. А он пусть идет. Павел, сходи погрейся.
Светлов кивнул и следом за старушкой вошел в дом. Баба Маня сразу же скрылась в кухне, а Павел прошел в чистенькую горницу. Сел у окна, чувствуя как тепло обволакивает тело. Старушка появилась с чашками и сковородкой в руках:
— Поешь вот. У меня тут картошка пожарена. Вчерашняя правда, но хорошая. На масле жарила.
Павел поблагодарил:
— Спасибо большое. А вы одна живете?
Баба Маня присела на стул возле другого конца стола, сложила сухонькие руки на коленях и ответила улыбаясь:
— Старик мой помер давно, а я вот все живу. Сын с дочерью в городе живут своими семьями. Меня все зовут к себе. Да не хочу я ехать–то. Всю жизнь здесь прожила. А ты чей будешь? Я в городе–то многих знаю.
