На контрольной, она в спину толкает.
— Танька! Дай списать. — Шепчет в затылок и больно ручкой в спину тычет. Ведь не отстанет, знаю. Так и будет тыкать весь урок, пока не добьется своего! А то.
— Танька! Как задачку решить, как? — И опять за свое. Тычет и толкается. Надоест и я ей.
— Как, как? Как накакал, так и смякал! Вот как!
Но потом, все равно. Жалко ее было, одна ведь с матерью.
— На! — Тихонечко шепчу и черновик ей за спиной, под рукой просовываю.
А на перемене говорю ей.
— Ну, вот, что подруга, каллиграф. — Она даже слова такого не знала и потом переспрашивала всех, это не матюг, нет? Или, каллиграф, это что? Спрашивала,
— Танюха меня послала, да? — А ей, что бы над ней еще подшутить.
— Да послала она тебя, послала? Послала тебя к каллиграфу на талмуд!
Потом она еще долго считала, что это такой не известный ей крученный и извращенный какой–то матюг. И потом уже сама, чуть что, так.
— А пошла ты, или иди к Талмудам! — Почему–то ей это слово больше всего понравилось произносить и во множественном числе, да с ударением на последний слог. Видимо слышалось ей в таком ударении, такое знакомое ей слово с детства то, о чем она уже знала, в отличи от нас и уже к чему потихоньку прикладывалась.
Пока маленькие были, ну пятый, шестой класс, она все в классе для нас, тупая и тупая. И так мы ее и прозвали. Катька — Талмуд. А она поправляла и, с видимым удовольствием.
— И не Талмуд, а Катька — Талмуда! — И опять с ударением на последнем слоге.
Ну, Талмуда, так Талмуда! Так и остаться бы ей, если бы не возраст, а вернее не наше становление взрослыми.
Пока мы мучились с ответами на свои, все возрастающие вопросы, Талмуда в наших глазах все набирала и набирала общественный вес в классе и в школе.
Что не спросишь у нее насчет секса, она профессор! И все–то она знает и если сильно попросить, то и фотокарточки запретные, но какие надо, принесет и покажет, пояснит.
Но только деньги, вперед! И мы постепенно, признали ее авторитет, и хоть она по–прежнему среди нас оставалась Катькой — Талмудой, но отношение к ней уже изменилось.
Теперь мы и я в том числе, ходили за ней и все ее клянчили. Покажи, да принеси посмотреть! Она с таким важным видом вела себя, а могла и отказать! Всем могла, но не мне. Я у нее, вроде бы звезда, наивысший авторитет. Но, то по учебе так, а вот по жизни, особенно в вопросах взаимоотношений, она на сто очков, как нам казалось, вперед ушла. Во–вторых, Катька, в отличие от нас, очень рано стала краситься, хорошо и модно одеваться. Что было не удивительно. Мать снабжала. Работала проводницей на поезде, что в столицу ходил и вещички подбрасывала. Она даже заказы какие–то стала принимать. Сначала от нас, потом ей, даже преподаватели стали поблажки давать. За ее услуги. То, она им доставала и продавала, что они просили, то еще что–то. Вот так, вместе с нами дошла до девятого класса. Мать ее хотела, что бы дочь ее обязательно полную школу закончила и поступила в медицинский институт. Ан, нет! Не удалось. Времена изменились и уже никому не стали ее услуги нужны. Что надо в продаже, только плати. И она снова не в фаворе.
