В дверях между тем появились оба студента. Лиана легонько подталкивала перед собой рыжего, он словно забыл, как ходят, куда надо, зачем. Отекшее лицо его, расцвеченное синяками, пятнами йода и подсохшей крови, в обрывках испачканных бинтов, имело вид, если можно так выразиться, живописный. Девушка принесла из кухни поднос, стала убирать использованную посуду. Чувствовала себя как дома, никуда не спешила. Роман бестолково ей помогал, вилка звонко упала на пол.
— Что, будем заваривать чай? — спросила Наташа. — Или кофе?.. Чай? — уловила чей-то невидимый для меня знак. — Пойду поставлю кипяток.
Значит, еще и чай! — подумал с тоской. Заваривать его было всегда моим делом, я это умел, но подниматься с места пока было рано. Мы остались за столом с ректором, он начал мне что-то негромко, доверительно толковать в ухо. Что Рому он отвезет сейчас сам, домой или сначала к себе, в таком состоянии рискованно оставлять одного, а завтра или, может, послезавтра пойдет с ним в милицию, объяснит, расскажет, что надо и как надо… А я думал о том, что с наркотиками так до сих пор и не прояснилось, реферат я ему так и не показал, да уже вряд ли стоит. Разберутся потом без меня.
Где-то поблизости зазвучал электронный призыв, из кухни на него заспешила Лиана, вытирая на ходу полотенцем руки, отыскала сумочку, приложила к уху мобильник. Повторяющийся кадр фильма: героиня слушает недоступное зрителю, кивает, а слышать и не обязательно, можно понять до озвучивания, о чем речь: свита под окнами напоминала ей, что уже поздно, пора домой. Ничего не поделаешь, — она одарила нас сиянием всегдашней улыбки, застегивая сумочку.
Тут же стал подниматься и Монин, ему тоже было пора. А как же без чая, подоспела из кухни Наташа, такой вкусный мед, зачем сразу всех поднимать? — поглядывала с укоризной на девушку. Ладно, та решала для себя не сама, но вы-то куда, Евгений Львович? Разумеется, она звала всех остаться искренне, я ее знал, но для меня это было, пожалуй, слишком. Как будто так важно было попробовать мед, нельзя было без этого уходить. Нехорошо, конечно, было так думать, но я не без тревоги оглянулся на Монина: что он ответит? Облегчением было услышать, что и ректор не мог оставаться.
Начался ритуал беспорядочного, растянутого прощания, постепенное, по частям, перетекание из комнаты в прихожую. Евгений Львович нахваливал Наташе ее необыкновенный салат. Приходите с женой, отвечала она, я ей расскажу рецепт. У меня нет жены, смутился Монин. Наташа принялась извиняться. Умерла? Три года назад, до этого долго болела. Как же вы теперь?.. Подошедшие студенты помешали продолжить, не при них же было вдаваться в обстоятельства ректорской жизни. Но как же она это умеет, оценил я, мимоходом разговорить, узнать, уловить такое, о чем я даже не подозревал. И все-таки не сейчас, не сейчас.
