— Так точно! — подтвердил Куликов.
— На рассвете, товарищ полковник, — попытался уточнить я.
— Тебя еще не спрашивали, — вмешался в разговор комиссар дивизии. — И не стыдно? Боевой летчик, и стоишь тут с ракетницей! Родина в борьбе с фашизмом кровью обливается! А ты торчишь на земле. Где твои товарищи? В воздухе, в бою! А ты? Молчишь?
— Я все понял! Разрешите летать? Кровью искуплю свою вину.
— Вот это другой разговор, — заметил комдив.
— Прочувствовал? — спросил в заключение Выволокин.
— Так точно, товарищ комиссар!
— Товарищ майор, — сказал командир дивизии Куликову, — допустите Шмелева к полетам. Поверим ему…
Я бросился к своему самолету — мне надо наверстывать упущенное.
Настали белые ночи, такие светлые, что на старте можно свободно читать газеты. Летать стало опаснее. Темнота уже не скрывала нас от глаз зенитчиков. Вражеские истребители тоже стали нападать чаще. Сообща мы думали, как выйти из положения. Пришли к выводу — надо ближе прижиматься к земле. Снизу вверх на светлом небе самолет вырисовывается отчетливо, а все наземные предметы, даже световые ориентиры, выглядят с воздуха хуже, чем в темноте. Значит, от преследования истребителей надо уходить вниз резким скольжением. Воевать можно и в белые ночи. Но надо уметь!
После завтрака не спеша расходились по домам. Деревня просыпалась, жители приступали к работе, а мы уходили спать, на отдых. Для нас день становился ночью. Наше звено размещалось в избе полной добродушной женщины, которую звали довольно оригинально: Ирюта. С ее разрешения мы спали на сеновале…
Хорошо после трудной ночи зарыться в сено, вытянуться и лежать, ни о чем не думая. Но мысли лезут в голову. Вспомнилось такое же сено на чердаке моего приятеля Юрки, куда мы лазали в детстве, когда попадалась интересная книга. Юрка любил книги про войну, а я про путешествия. Где он сейчас, мой друг? Может быть, он так же вот лежит на сене и думает обо мне… А может, уже погиб?
После отдыха снова на аэродром. В эту ночь мы наносили удары по вражеским огневым точкам на участке Омычкино — Рамушево. После третьего вылета некоторые рассказывали, что видели истребители противника. Борис Вандалковский и Алексей Крайков были обстреляны ими, но успели скрыться на фоне леса. А вот и четвертый, последний, вылет. Через час-полтора должен наступить рассвет.
Самолеты садились один за другим. Михаил Скочеляс, выйдя из самолета, стал закуривать. Я подошел к нему.
— Ну как дела, Миша?
