Так с глубоким левым креном и подошли на высоте примерно ста метров к станции Пола.
— Шурик, может, до Толокнянца дотянем, а?
— Попробуй, — послышалось в переговорном устройстве.
Но самолет слушался меня все хуже. Вот он снова вращается вправо. Увеличиваю крен. Это ведет к быстрой потере высоты. Совсем рядом мелькают крыши домов. Справа вижу большую поляну, окруженную высоким ельником. Решаю садиться на нее.
Большие лужи блестели при лунном свете, облегчая определение высоты и направления. Над самой землей пробую вывести самолет из крена, чтобы не врезаться плоскостью, но он тут же рванулся вправо, ударился крылом о дерево, потом «клюнул» носом в землю… Вылез я из кабины:
— Эх, Шурик, угробили машину.
Трудно описать состояние сбитого летчика. Плакать хотелось.
Подошли к изуродованному хвосту и стали осматривать. Стальные тросы, соединяющие педаль с кронштейном руля поворота, перебиты, концами они врезались около ободка в руль и отклонили его до отказа вправо. Отсюда и непрерывное вращение самолета.
Шурик Самсонов сосредоточенно осматривал тросы, которые решили судьбу самолета, и вздыхал. Чувствовалось, что он глубоко потрясен происшедшим. А мне было очень жалко самолет. Новый, с хорошим мотором, он свободно с полной бомбовой нагрузкой набирал высоту до 2500 метров.
— Сними пулемет, часы и пойдем в Толокнянец, — сказал я штурману.
Внезапно в темноте послышались голоса, заставившие нас насторожиться. Не сговариваясь, выхватили пистолеты. Послышался щелчок — это Шурик взвел курок.
— Шурик, тихо! — притронулся я к его плечу. — Стой! Кто идет?
В ответ совсем рядом послышался громкий бас:
— Ты что, сдурел?
К нам подошли несколько бойцов.
— Мы зенитчики, мост через реку Пола охраняем. Увидели, что вы упали, пришли помочь, — наперебой говорили они.
— Спасибо, спасибо, какая уж тут помощь, видите, что осталось, хорошо, что сами-то живы…
Разбитый самолет сдали под охрану зенитчикам и направились на станцию.
Зайдя в один из домов, где располагался штаб воинской части, сообщили в полк, что сбиты и утром будем в Толокнянце, куда попросили прислать самолет.
Шли довольно долго, вначале еще разговаривали, потом замолчали.
Не до разговоров было.
Вот и Толокнянец. Зашли в дом, где раньше размещалась наша эскадрилья, постучали. Хозяйка, увидев нас, запричитала:
— Как же вы попали сюда среди ночи, мои милые? Живете-то как, родненькие? Все живы у вас?
— Живы, живы, тетя Маша. Вот только мы чуть не угробились.
