…В палату вошло много людей, но видел он одного — старого врача с желтым одутловатым лицом. Врач был похож на Костину бабушку. И глаза у него, как у бабушки, были серые. Врач смотрел на Костю печально, как когда–то смотрела на него бабушка, если ему случалось простудиться и слечь в постель.
— Где Андрей? — спросил Костя.
Врачи расступились и показали на соседнюю койку. Взгляды друзей встретились. Они кивнули друг другу.
— Тебя сильно? — спросил Костя.
— Нет. Слегка, этак жамкнуло. Ты тоже поправишься.
Пивень перевел взгляд на врача. И наверное, в глазах у Кости был вопрос: «Ведь правда, поправлюсь?..» Врачи, как по команде, стали расходиться. Кто–то поправил на Косте одеяло, кто–то ватой вытер пот со лба. Ушла и «бабушка».
В палату вошла сестра. Сказала Андрею:
— Вас пришли навестить отец и Хапров Святополк Юрьевич.
Хапров — это художник. Он живет на квартире у отца — давно живет: он стал словно бы членом семьи Самариных.
Сестра посмотрела в записку…
— А еще… Каиров и Папиашвили.
Самарин поднялся на подушке. Хотел попросить, чтобы вначале пустили отца и Хапрова, но дверь палаты раскрылась, и в сопровождении врача вошли Каиров и Папиашвили.
Каиров шел к Андрею, а смотрел на Пивня. У него как–то смешно выступали из–под халата коленки, он осторожно шагал по ковровой дорожке.
Врач поставил у ног Самарина стул. Борис Ильич присел на него. Папиашвили остался за спиной Каирова. Похоже было на то, что оба они пришли в фотографию.
— Вам привет от всего института, — сказал Каиров. — Как вы себя чувствуете? — Что, болит? — спросил Папиашвили.
— Я легко отделался, помяло немного.
Андрей посмотрел на Костю. Он как бы хотел сказать: «Вот ему крепко досталось». И гости поняли его.
— Ничего, — сказал Самарин. — Поправится.
— Вчера я побывал на «Зеленодольской», смотрел ваш прибор, — заговорил Каиров, желая, видимо, подбодрить Андрея.
— Совнархоз приказал снять его, — равнодушно сказал Самарин.
— Что нам совнархоз! Мы даем оценку новой технике. Доведем, поддержим. Вы, ребята, поправляйтесь, а дела мы завернем такие, что…
— Я был в Москве, — сообщил Папиашвили, — в институте, где работает ваш… товарищ.
Он кивнул в сторону Пивня.
— И что там? — спросил Самарин.
— Схема на полупроводниках — дело далекой перспективы, но…
— Позвольте вас спросить, — приподнялся на локтях Пивень, — с кем это вы говорили в Москве?..
Костя был бледен. Влажно и горячечно блестели глаза. К нему подошла сестра и сказала:
— Успокойтесь. Вам нужно отдыхать.
