— Я не знал… Извините… — заговорил Папиашвили в смущении, бросая на Пивня тревожные взгляды. Леон отошел от койки, стоял в углу палаты, не зная, что делать.
Каиров, глядя на Леона и укоризненно постукивая кулаком по лбу, прошептал:
— Он же не спал! Ай–яй–яй… Дернул вас леший!.. Вы, Андрей Фомич, не беспокойтесь. И ваш друг путь не тревожится. Пока будем внедрять обычную схему, а там дойдет очередь и до схемы москвичей. И приборчик АКУ усовершенствуем, и машинку доведем общими силами. А там, глядишь, и книжечка выйдет. Словом, все по порядку, каждому овощу свое время.
Сестра показала гостям на часы. И они стали прощаться.
1
Для Каирова настали тревожные времена: Борис Ильич теперь только и думал о комиссии из Комитета. Он походил на капитана корабля, заметившего впереди по курсу подводные рифы. Команда пребывала в беспечности, никто из матросов не видит надвигающейся беды, но капитан заметил, капитан зорче всматривается вдаль, крепче сжимает в руках подзорную трубу — капитан встревожен.
Борис Ильич мысленно представляет членов комиссии, слышит вопросы: «Сколько лет строятся шахты на крутопадающих пластах?.. Какая задача ставилась перед лабораторией шахтной автоматики?.. Что вы сделали?.. Поедемте на шахты, посмотрим. И посчитаем. Да, да, посчитаем.
«Сколько денег потребила ваша лаборатория? Какова отдача?.. Наконец, вы сами… сколько потребили. И это посчитаем. А как же!.. Теперь время такое: все надо считать. Вы уж, Борис Ильич, не обессудьте. Не свои деньги считаем — государственные».
Чуткое ухо Каирова даже улавливало интонацию говорившего. То был голос спокойного человека, уверенного в себе и доброжелательного. Он произносит слова мягко и вкрадчиво, в них слышится нотка извинения и нежелания говорить неприятные вещи, да что поделаешь: служба!
В другой раз где–то вверху, словно в разверзнутом потолке, вдруг загремит голос академика Терпиморева: «Хватит, мил человек!..» Борис Ильич встрепенется в такую минуту, устремит взгляд за окно — туда, где напряженно–глухо шумит старая ветла…
Позвонил заместителю председателя совнархоза, ведавшему новой техникой, Горохову.
— Павел Павлович?.. Я все о том же, об электрониках… Приедете в институт? Очень хорошо. Так вы ко мне заходите. Буду вас ждать.
Каиров положил трубку и молодецки щелкнул пальцем. Горохов должен помочь, он непременно поможет Каирову.
Потирая руки, Борис Ильич подошел к двери, ведущей в комнату–салончик. Перед тем как ее открыть, еще раз щелкнул пальцами — при этом высоко вскинул руку и в такт пропел какой–то мотивчик. Каирову было еще и приятно сознавать, что к нему едет сам заместитель председателя совнархоза по науке, и легко от сознания своей силы. Горохов — ученик Каирова. Борис Ильич официально по общеинститутскому плану значился научным руководителем темы, над которой работает Горохов. Заместитель председателя хочет стать кандидатом наук — что ж, Каиров рад помочь хорошему человеку.
