— Сегодня… тысячник… — говорит Саллех.
— Все идет к тому, что завтра караунасец… эмир Казарган… подарит… тумень, твоего отца…
— Молчи! — едва не взрывается Саллех.
А между тем газели, как будто бы специально, заметив напротив большую группу охотников во главе с Хусейном, замедляют бег.
— Ну! — командует Хусейн.
Тимур натягивает лук — со свистом пущена и пораженная газель падает оземь.
Охотников охватывает азарт: свистят между деревьями стрелы — падает еще газель, еще, еще… Однако на этом не заканчивается охота — всадники устремляются в погоню.
— Вперед! — кричит Хусейн.
— Вперед! — раздается там и сям.
Неожиданно, просвистев мимо уха Тимура, стрела вонзается в ствол одного из деревьев. Тимур, не раздумывая, осадил коня. Подъезжает к дереву, разглядывает ствол дерева со стрелой, не без труда вытаскивает ее. (так глубоко она врезалась в дерево). Подъезжает тут же к нему Хусейн.
— Ну, что?
— Хочу понять, какой газели была предназначена эта стрела, — отвечает Тимур.
— Вот так всегда в нашем славном Мавераннахре, — смеется Хусейн. — Впрочем ты убедишься в этом сам, — продолжает он и зовет к себе охотников.
Те — тут как тут. На разгоряченных конях. Человек не менее 15–20.
— Тут мы с моим другом ломаем голову над задачей. Говори, Тимур.
Тимур показывает стрелу.
— А задача вот какая: какой газели была предназначена эта стрела?
Панорама лиц — монголоидные и европеоидные, безусые и усатые, носатые и с носами пуговкой — все улыбчивые, дружелюбные. Такое впечатление, что, конечно же, не один из них не имеет отношения к загадочной «газели». Лишь на миг останавливается взгляд Тимура на Саллехе, сыне Боролдоя, после чего Тимур опускает стрелу в свой колчан, говорит:
— Нам не к лицу разбрасываться добром.
— Ты хочешь сказать, что мы, мавераннахрцы, нищие? — бросает Хусейн.
— Напротив, я хочу сказать, что мы, мавераннахрцы, владеем несметными богатствами. Но свое богатство мы должны оберегать своими руками.
Все смеются, делая вид, что им непонятен «эзопов» язык тысячника.
— А сейчас — в шатры! — командует Хусейн.
В лесу — несколько вызывающе — красивых шатров. В центре — шатер Хусейна. Хусейн вальяжен, сидит полулежа на атласных подушках, рядом с ним Тимур. На дастархане яства. Мужчины вдвоем.
— Давай–ка поговорим по душам.
— Насколько помню, мы с тобой говорили только о насущном.
— Мне нравится твоя искренность… Я давно хотел сказать что мне опротивели и Кеш, и Самарканд…
— ?!
— Здесь мы все — да! да! — мы все подобны «газели», той самой, которой была предназначена стрела. Не понимаю отца: он просто бредит… Самаркандом! Мечтает перенести столицу из Кеша в Самарканд! Уговаривает деда.
