Я пожал плечами. Какое мне дело до всего этого?
Она сидела в бюро, делая какие–то записи в большой книге.
Услышав мои шаги, она подняла глаза и сказала со слабой улыбкой:
— Занимаюсь бухгалтерией…
В тот же момент я поймал себя на мысли, что она гораздо красивее, чем показалось мне на первый взгляд, и что есть что–то непреодолимо приятное и привлекательное в контрасте между персиковой бледностью и темно–каштановым отливом волос.
“Есть такие лица, — решил я, — которые не поражают вас с первого взгляда, но всякий раз, когда вы смотрите на них, вы открываете в них что–то новое”.
У нее были тонкие и очень женственные руки, которые сейчас грациозно двигались среди лежавших на столе бумаг.
Я остановился в дверях и закурил сигарету.
— Этот человек звонил из “Силвер Кинг Инн”, — сказал я.
Она вздрогнула и подняла голову. Я сразу понял, что совершил оплошность, сказав ей, что он был так близко от нее.
— Откуда вы знаете? — спросила она. — Или вы…
Я кивнул:
— Вентилятор… Я проверил их все, пока не напал на тот, который шумел.
— Не знаю, как и благодарить вас…
— За что? — спросил я. — Человека я не нашел. Видимо, он сразу же ушел оттуда. Но вы можете сообщить шерифу…
— Да, да, конечно… — сказала она, пытаясь говорить бодрым тоном, но я сразу увидел, что она не питает никаких надежд на помощь полиции. Я почувствовал, что во мне поднимается еще большее отвращение к этому городку и его обитателям.
“Взорвать бы его к чертям собачьим!” — подумал я.
Пройдя к себе в номер, я налил в стакан немного виски. Потом снял пропотевшую рубашку, растянулся на кровати и стал мрачно смотреть в потолок. Я жалел, что не успел объехать грузовик Фрэнки, прежде чем тот дал задний ход. Торчи здесь теперь 36 часов!
“Да, нервишки подводят, — подумал я. — Не можешь выносить собственного общества — вот и злишься на всех и вся. Единственное, что тебе остается, это двигаться, двигаться без передышки, но только этим ведь ничего не решишь. Тебе будет так же паршиво и в Сент—Питерсберге, и в Майами”…
В дверь тихо постучали.
— Войдите! — сказал я.
Вошла миссис Лэнгстон и нерешительно остановилась на пороге.
Я сделал неопределенный жест в сторону кресла:
— Садитесь!
Оставив дверь слегка приоткрытой, она подошла к креслу и села, сдвинув колени и нервно поправив подол платья. Ей было явно не по себе.
— Я… Я хотела поговорить с вами, — сказала она, словно не зная, с чего начать.
— О чем? — спросил я. Приподнявшись на локте, я кивнул в сторону комода. — Там виски и сигареты. Угощайтесь!
