Отлично, Чэтэм! Вы еще не совсем утеряли способность к маленьким любезностям. Вы еще в состоянии хрюкать и тыкать пальцем.
Она покачала головой:
— Нет, спасибо… — Пауза, затем нерешительно: — Вы говорили мне, что служили полицейским, но теперь ушли из полиции.
— Совершенно верно, — подтвердил я.
— С моей стороны не слишком бестактно спросить, чем вы сейчас занимаетесь?
— Я бы ответил “нет” по обеим частям вашего вопроса. Сейчас я ничем не занимаюсь. Просто еду в Майами. С какой целью — в данный момент я сам не знаю.
Она слегка нахмурилась, словно была озадачена моими словами.
— А вы не согласились бы сделать кое–что для меня, если я заплачу вам за работу?
— Все зависит от того, что именно я должен буду сделать.
— Тогда я сразу перейду к существу… Вы не можете выяснить, кто этот человек?
— Почему именно я?
Она сделала глубокий вздох, как делают люди перед тем, как нырнуть в воду.
— Потому что я подумала, как умно вы обнаружили, откуда он звонил. Вы сумели это сделать… А я больше не могу этого вынести, мистер Чэтэм. Не подходить к телефону я не могу, но он звонит и мне кажется, что я схожу с ума. Я не знаю, кто он, где он… Возможно, он часто наблюдает за мной и, когда я иду по улицам, я вся словно сжимаюсь…
Я вспомнил этого тупоголового Макгрудера. “Никогда еще не было вреда от телефонного звонка”, — сказал он недавно…
— Нет, — ответил я.
— Но почему? — беспомощно спросила она. — Я не очень богата, но я с радостью заплатила бы вам… В разумных пределах.
— Во–первых, это дело полиции, а я не полицейский.
— Но ведь частные сыщики…
— Они должны иметь разрешение. А действовать без официального разрешения — значит навлечь на себя кучу неприятностей… И во–вторых, просто установить личность этого человека — еще не все. Единственное, что его остановит, — тюрьма или психушка. Но для этого нужны доказательства и организация, которая захочет возбудить дело. Придется обращаться в полицию и к окружным властям. И если начнут тянуть и медлить, ничего не выгорит.
— Понимаю, — сказала она усталым голосом, а я в эту минуту ненавидел себя за то, что выбиваю у нее почву из–под ног. Чувствительная, нервная женщина, на нее навалилось несчастье, которое ей не по плечам… Я чувствовал, что она цепляется за меня, как утопающий за соломинку.
— Почему вы не продадите свой мотель и не уедете отсюда? — спросил я.
— Нет, нет! Только не это! — В каком–то отчаянии вскричала она. — Мой муж вложил в это все, что имел, — продолжала она более спокойно. — И я совершенно не собираюсь продавать его и бежать, как испуганный ребенок, даже если для этого и придется пойти на какие–то жертвы.
