У Меррика вырвался сдавленный смешок.
– Совсем не такой?
Она метнула в него неодобрительный взгляд.
– Статуи не передают размера и силы.
Он сдержал порыв поведать ей о размере и силе одной конкретной части своего тела. Руки его непроизвольно стиснули простыню.
– Проклятье, Сидони, избавь же меня от мучений!
Она изучала его так, словно он являл собой математическую задачу. Ее спокойствие немного раздражало. Разрази ее гром, она должна волноваться! Должна вся трепетать перед поцелуем.
– Думаю, тебе лучше сесть, – задумчиво проговорила Сидони.
– Как прикажете, миледи. – Он поднялся, подложил подушки себе под спину.
После едва заметного колебания она прижала ладони к его лицу. Он непроизвольно дернулся. Он терпеть не мог, когда кто-то дотрагивался до его шрамов. Черт, для нее он хотел бы быть без шрамов. Хотел бы быть молодым, чистым, галантным и достойным. Но это было не так.
Она наклонилась к нему, и он потонул в ее запахе, теплом и сладком с утра. Затем мягкие руки обвили его шею, укрытая в бархат грудь толкнулась в его грудь, теплое дыхание овеяло лицо.
Их губы встретились.
Недолгая уверенность Сидони улетучилась. Руки Меррика лежали на простыне, а рот под ее ртом оставался плотно сжатым. Она хотела, чтобы он перехватил инициативу и увлек ее в огненный рай.
Ничего.
Дрожащая неуверенность росла. Росла достаточно долго, чтобы она отметила гладкость его губ. Тихий свист дыхания. Жар тела у ее бедра. Она пробно пошевелила губами, затем отдернула их от стремительного прилива покалывающего удовольствия. Рот Джозефа дернулся от ее пугливости.
– Не смей смеяться надо мной, – сурово проговорила она.
– Никогда.
Щеки его под ладонями были шершавыми от утренней щетины. Она получила доступ к скрытому Меррику, которого никто никогда не видел. Еще непрошеная, нежелательная интимность. Приняв его вызов, она как-то незаметно для себя перестала притворяться, будто делает это по какой-то иной причине, кроме желания поцеловать его.
Испорченная, испорченная девчонка!
– Краснеете, мисс Форсайт?
Сидони не собиралась отвечать, но разглядывала его рот. Этот рот выдавал так много. Страсть. Юмор. Уязвимость, в которой он не признался бы даже под пытками. Она облизала губы, вспомнив, что этим ртом вчера он целовал ее.
Ах!..
– Ты сейчас похожа на кошку, которая добралась до сметаны.
Ей доставил удовольствие его настороженный тон.
– Да?
Не задерживаясь на шрамах, она погладила лицо, затем поцеловала уголки рта. Он испустил приглушенный стон. Наконец-то она чего-то добилась. Взяв с него пример, мягко прикусила нижнюю губу и втянула ее в рот.
