– Нечто настолько восхитительное должно быть греховным.
– Сидони, Сидони – маленькая пуританка.
Она пальцами отщипнула еще кусочек сласти. Она же не комнатная собачка, чтоб есть у него с руки.
– Вы были в Греции? – Сидони откусила еще кусочек – пряная сладость больше не ошеломляла, но была невообразимо вкусной.
– Ты думаешь, что вежливая беседа будет удерживать меня в рамках?
Желание узнать что-нибудь о нем было соблазнительнее любой сладости.
– Я живу надеждой.
Он медленно отстранился.
– Мой девиз.
Она вздохнула, наполняя легкие воздухом. Ее облегчение, однако, испарилось, когда он поднял ее ногу к себе на колени.
– Что вы делаете?
Он крепко держал ногу, не позволяя шевельнуться.
– Устраиваю тебя поудобнее, cara. – Пара ловких движений его умелых рук – и он снял с нее потертый полуботинок.
– Это не очень хорошая идея, – запротестовала Сидони, когда он стащил и второй сапожок и отставил его в сторону, рядом с собратом.
Джозеф поглядел на ее заштопанный чулок с явным неодобрением. Глупо было обращать на это внимание, но ей стало стыдно за это свидетельство бедности. Дрожащими руками она одернула юбки, прикрывая ноги.
– Полагаю, вы привыкли к размалеванным шлюхам, щеголяющим в шелках и кружевах.
Его губы дернулись.
– Размалеванные шлюхи? У тебя бурное воображение. – И он поднял ее юбки почти до колен.
Резко наклонившись вперед, Сидони схватила его за руку. И поняла свою ошибку, когда жар от его ладони растекся по ноге.
– Мистер Меррик! Вы не смеете раздевать меня!
– Только чулки, cara.
– Разрешение снимать с меня нижнее белье выходит за рамки нашего соглашения. – Она вырвалась и попыталась встать, однако мягкий диван сильно затруднял это, казалось бы, простое действие. Когда же она наконец поднялась, неуклюжая, как захмелевший медведь, это ей не помогло. Меррик схватил ее за руку и резко потянул. Охнув, она некрасиво плюхнулась обратно на подушки.
– Опять играешь адвоката, dolcissima? – спросил он.
– Красивыми итальянскими словечками не скроешь гадких намерений.
Она ожидала очередной насмешки, но он просто отклонился на пятки и снова схватил ее ногу. Провел ладонью вверх до колена и обратно.
– Не гадких, нет.
Жар от его прикосновения проник сквозь нитяные чулки, и пальцы ног подогнулись. Она никогда не считала свои стопы и лодыжки особенно чувствительными, пока Меррик не предпринял свое нежное исследование. Кожа ее пылала. Сердце колотилось от головокружительной смеси страха и возбуждения. Рука непроизвольно поднялась расстегнуть жакет, прежде чем она сообразила, что он неправильно это истолкует.
